Коронационные торжества, частные и публичные, были тщательно разработаны, в высшей степени театрализованы и тянулись очень долго. В XVIII веке для русской жизни были характерны крайние контрасты между богатством и бедностью, роскошью и нищетой, изобилием и нуждой. Богатство и ранг определяли все стороны повседневной жизни: от одежды до количества запрягаемых в экипаж лошадей. Некоторые, в соответствии со своим положением и случаем, разъезжали в обитых бархатом золоченых каретах с лошадьми, украшенными цветами или перьями. Лакеи были одеты в ливреи тех же цветов, что и гербы на экипажах, в пудреные парики и треугольные шляпы. Например, московский митрополит Платон жил на широкую ногу, и Дашкова как-то спросила его с вызовом, почему он ездит по городу в роскошном экипаже, запряженном шестеркой лошадей, сопровождаемый форейторами и свитой красочно разодетых слуг — ведь Христос везде ходил пешком. Попытка остроумной отповеди удивленного архиерея не удалась, когда он ответил, что стадо Христово везде следовало за Иисусом, тогда как он не успевает за своим на шестерке лошадей. Хотя Дашкова и бросила вызов церковному иерарху по поводу его расточительности, согласно перечню, составленному по ее смерти, она сама владела большим количеством экипажей и крытых саней[199].
Унижение следовало за унижением, как казалось Дашковой. В списке из 122 гостей, допущенных на балы и концерты во время коронации, имя Дашковой появилось в самом конце — на 109-м месте[200]. Существовало также довольно большое напряжение между старым и только что выдвинувшимся служилым дворянством, поэтому Дашкова посчитала уместным демонстрацию презрения к наградам и рангам. Некоторые так называемые «дамы определенного положения» носили напоказ особую золотую парчу как знак их ранга и исключительности, другие — только серебряную, обозначая свой ранг шириной галунов, от одного до шести дюймов. Дашкова гордо носила орден Святой Екатерины, а объявление о назначении фрейлиной только на время смягчило ее гнев. Как фрейлина, она заменила при дворе отца, сестру, дядю и тетю. Но, кажется, она не очень высоко ставила это назначение и упомянула о нем лишь походя в письме брату[201]. Ее муж был назначен камер-юнкером и стал бригадиром Кирасирского полка, а также получил приглашение в Комиссию о строении Москвы и Петербурга.
Зимние праздники в Москве продолжались после коронации несколько недель, пока оппозиция Екатерине собирала силы. После переворота Никита Панин представил проект реформы Сената и создания имперского совета из шести — восьми министров. Проект подвергал неограниченную монархию критике и предоставлял совету широкие полномочия, но вскоре стало ясно, что Екатерина его отвергнет. При дворе многие считали, что Панин надеялся в конце концов конституционно ограничить власть Екатерины. Рюльер писал, что Дашкова также была недовольна российским деспотизмом и планировала вместе с Паниным ограничить самодержавие: «Панин и княгиня одинаково мыслили насчет своего правления, и если последняя по врожденному чувству ненавидела рабство, то первый, быв 14 лет министром своего двора в Швеции, почерпнул там некоторые республиканские понятия; оба соединились они в намерении исторгнуть свое отечество из рук деспотизма»[202]. Неудача проекта Панина привела к потере им влияния, но Дашкова тем не менее осталась сторонницей идеалов конституционализма.
Тем временем разочарование поведением Екатерины после восхождения на престол, в особенности ее отношениями с братьями Орловыми, привело часть ее прежних сторонников к попытке ее свержения в пользу содержавшегося в заключении бывшего императора Ивана VI, правнука Ивана V и внука старшей сестры императрицы Анны. Панин и Иван Шувалов были при этом главными кандидатами на регентство. Власти раскрыли потенциальный заговор группы молодых офицеров, арестовали, пытали и судили подозреваемых. В это же время Бестужев-Рюмин и другие распространяли петицию, в которой допускали выбор императрицей себе супруга, чем расчищали путь к браку Екатерины с Григорием Орловым. Еще раньше Дашкова говорила Никите Панину и Кириллу Разумовскому, что Екатерина и Григорий Орлов — любовники, но они не поверили, и она заявила им: «Вы оба — глупцы» (61/77). Такая прямота с ее стороны «рано или поздно должна была привести к беде»[203]. Она громогласно выступала против претензий Орлова, но пока по Москве летали слухи, внимание Дашковой поглотили домашние события. Все еще страдая от воспоминаний о смерти сына, она узнала, что опять беременна и что Анастасия, самая младшая и любимая сестра мужа, тяжело больна. В апреле Анастасия Дашкова умерла, а 12 мая 1763 года, в дни траура и печали, Дашкова родила сына Павла — последнего мужчину в семье Дашковых.
201
АКВ. Т. 5. С. 163. О Дашковой как фрейлине см.: