К разговору вернулись в начале февраля 1966 года уже на Старой площади. Екатерина Алексеевна доложила заведующему Отделом культуры ЦК, что коллективы типа «Битлз» имеются во всех крупных отраслевых клубах столицы — иногда даже по два-три. Большинство клубов покупали им инструменты, работа велась как с любым клубным коллективом, будь то кружком бальных танцев или ансамблем народной музыки. Всё в рамках строгого плана: составлялись репертуарные планы, расписания репетиций и выступлений на клубных мероприятиях.
Фурцева положила на стол список 15 ансамблей из различных клубов: названия, список участников коллективов, фамилии и телефоны клубных работников, ответственных за тот или иной коллектив.
Просмотревший список Шауро был вполне доволен и констатировал:
— Ну что ж, здесь всё ясно. Самодеятельность организована, если появятся новые коллективы, то механизм работы с ними отлажен[638].
Первый секретарь МГК ВЛКСМ Василий Петрович Трушин доложил, что, по информации секретарей комсомольских организаций столичных вузов, в клубах учебных заведений были созданы и проводили репетиции девять ансамблей. Особой популярностью среди московской студенческой молодежи пользовались два коллектива МГИМО: «Тараканы» и «Виражи». Трушин предложил организовать на базе кафе «Молодежное» при Отделе культуры Московского горкома комсомола секцию популярной музыки, как это было сделано с джазом.
— Ну что же, — подытожил Шауро, — и здесь тоже вроде какой-то контроль, через комитеты комсомола можно решить многие вопросы.
— Но вот еще справка компетентных органов[639]. — Оригинал Василий Филимонович протянул Фурцевой, а копию Трушину. В справке говорилось об очень популярном московском ансамбле «Аэропорт». Импресарио ансамбля Михаил Айзенштадт устраивал выступления в московских кафе и ресторанах под видом дней рождения, вечеров отдыха предприятий. На вечера распространялись билеты. Кафе и ресторану было все равно. Собирались люди, заказывали меню, кафе или ресторан делали план, а сколько денег оставалось, никого не касалось, из посетителей никто не жаловался и заявлений не писал. Билет обычно стоил пять рублей. Точке общепита доставалось три рубля, а два рубля — Мише Айзенштадту. Ансамбль репетировал в красном уголке ЖЭКа, дома недалеко от метро «Аэропорт», отсюда, собственно, произошло и название ансамбля[640].
Прочитав справку, Фурцева кивнула в сторону Трушина. Комсомольцам срочно нужен клуб, будет место, где собираться и выступать. Глядишь, туда все и подтянутся, и «Аэропорт» тоже.
В октябре 1967 года Фурцева позвонила Трушину и попросила его организовать встречу с активистами бит-клуба, уточнив:
— Комсомольских функционеров мне не надо. Пусть придут те, кто разбирается по-настоящему, один-два человека.
Трушин попросил дать ей пару дней «на подумать»[641].
— Кстати, — заметила Екатерина Алексеевна, — встречу надо организовать без лишней помпезности, только я и активисты клуба. И все это между нами[642].
Через два дня Василий Петрович сообщил, что на неофициальную встречу с министром придут Михаил Сушкин и Александр Марков.
— А это кто такие? — поинтересовалась Фурцева.
— Сушкин — секретарь комитета комсомола Гостелерадио, председатель бит-клуба. А Марков — активист клуба.
— Да? — спросила министр и, припомнив свое условие (никаких комсомольских функционеров), не удержалась от ехидного замечания: — Лозунги, знаете, я и сама могу произносить.
— Нет-нет, они разбираются, — заверил министра Трушин. — Особенно Марков, замсекретаря комитета комсомола М[осковского] г[осударственного] п[едагогического] и[нститута]. Изучает английский и французский языки, собирает пластинки. Поп-музыку хорошо знает.
— Ну ладно, пусть придут завтра к шестнадцати ноль-ноль. Внизу их встретят[643].
На следующий день Михаил Сушкин и Александр Марков при-шли на улицу Куйбышева. Их проводили в кабинет министра культуры СССР. Стоя у большого стола для совещаний, комсомольские руководители не вполне осознавали, зачем, собственно, их пригласили.