Одной из причин неудовлетворительного качества летнего сезона признали отсутствие координации Московской государственной филармонии, Москонцерта, Гастрольного бюро Росконцерта и Госконцерта СССР, отчего концертное направление было пущено на самотек. Управлению музыкальных учреждений министерства и лично Завену Гевондовичу Вартаняну предписывалось впредь контролировать идейно-художественное качество летних концертных программ, решительно пресекать проникновение в репертуар мещанства, пошлости, строже оценивать работы, посвященные исполнителями и коллективами 50-летию Великого Октября[648].
В июле 1970 года Отдел концертных организаций Управления музыкальных учреждений обязали подготовить расширенное заседание коллегии министерства для очистки эстрадного репертуара от «бессодержательности, пошлости, мещанства, аполитичности и зубоскальства». Руководство отдела намеревалось перекрыть «поток песенной макулатуры в передачах радио и телевидения»[649]. Поскольку речь шла о межведомственной борьбе (камень был брошен в огород Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию), сама постановка данного вопроса на коллегии свидетельствовала о принципиальной позиции Фурцевой и Вартаняна.
Оба последовательно боролись с малохудожественными произведениями, и на фоне того, что стало появляться на сцене в девяностых годах, надо признать, что триумфально побеждали.
Борьба Фурцевой и ее команды с «пошлостью и мещанством» коснулась и театрального репертуара. На партактиве Минкульта в марте 1969 года Екатерина Алексеевна заявила: «Нас волнует пьеса „Банкет“ Арканова и Горина, поставленная в [Московском] театре Сатиры. Это мелкотравчатая, пошлая вещь с двусмысленными намеками и остротами»[650]. Как тут не вспомнить рассказ Александра Анатольевича Ширвиндта о том, что главный режиссер театра Валентин Николаевич Плучек на протяжении всей своей жизни не мог отличить Аркадия Арканова от Григория Горина…[651]
«Добро» на постановку дали заместитель начальника Репертуарно-редакционной коллегии Министерства культуры СССР Алексей Дмитриевич Симуков и начальник Управления по делам искусств Исполкома Моссовета Борис Евгеньевич Родионов. Однако по закону подлости один из спектаклей почтил своим присутствием министр финансов СССР Василий Федорович Гарбузов. Углядев крамолу, «рыжий» снял трубку и набрал телефон Екатерины Алексеевны. Спектакль по пьесе Григория Горина и Аркадия Арканова не стоил того, чтобы потенциальная угроза звонка Гарбузова Генеральному стала кинетической. Из дипломатических соображений трубку в свою очередь сняла Фурцева. Набрала руководство Театра сатиры и отдала короткое и ясное распоряжение:
— [Спектакль] снять![652]
Надо признать, что в данном случае мнение Фурцевой всецело совпадало с мнением Главлита. Изначально, в 1922 году, когда Главлит только-только был создан, его начальник Павел Лебедев-Полянский доложил 14 декабря на заседании Секретариата ЦК РКП(б): «Главлит полагает, что он не должен входить в художественную оценку произведений, но тем не менее он не должен поощрять род литературы, известной всем под специфическим наименованием бульварной. Вред ее… очевиден всем: усугубляется он тем, что эта литература рядится в советско-коммунистическую идеологию и опошляет наше лицо. Бульварщину и всякую макулатуру следует искоренять»[653].
Глава 11. Как сладить с драматургом
Екатерина Алексеевна по должности вынуждена была так или иначе направлять драматургию. Как это происходило на практике, видно на примере пьесы Эдварда Станиславовича Радзинского «104 страницы про любовь».
В 1964 году молодой драматург, вероятно, самый известный советский выпускник Историко-архивного института Эдвард Радзинский написал пьесу «104 страницы про любовь» и принес ее в Театр Ленинского комсомола. Директор Ленкома — Анатолий Андреевич Колеватов — без колебаний взял пьесу, поскольку любовь с точки зрения советской идеологии была «мелкотемьем», а потому на приличный гонорар автор не мог рассчитывать априори. Ленком специализировался на постановке пьес, в которых поднимались повседневные проблемы молодежи. По наблюдениям корреспондентов западного издания Юнайтед Пресс Интернэшнл Мосби, этот театр всегда был до отказа заполнен по большей части модно одетыми людьми[654].