К художникам, презревшим соцреализм (в контексте общего отношения к творческой интеллигенции), хрущевское руководство вернулось на пленуме ЦК КПСС, прошедшем в Большом Кремлевском дворце в период с 18 по 21 июня 1963 года. Никита Сергеевич не отказал себе в удовольствии в очередной раз поиздеваться над тем, что он увидел в Манеже. Правда, поостыв за полгода, Хрущев в общем и целом подчеркнул, что литература и искусство развивались на здоровой основе.
Сама Екатерина Алексеевна, докладывая 17 июля об итогах Июньского пленума на партсобрании министерства, также, разумеется, упомянула и Манеж, и главного «именинника» — Эрнста Неизвестного, однако изрядно смягчила выводы и ограничилась наставлением:
— Новые большие задачи, выдвинутые постановлением Июньского пленума ЦК КПСС, в речи Н. С. Хрущева на этом пленуме, требуют от нас — работников Министерства культуры СССР — повышения ответственности за деятельность центрального аппарата министерства, министерств культуры республик и всех учреждений культуры и искусства[692].
Более того, Екатерина Алексеевна обратила внимание собравшихся на требование внимательной, конкретной работы «не вообще с художниками», а с каждым художником в процессе его творчества.
— Надо беседовать с молодыми художниками, знать их творческие замыслы, вовремя направлять работу, помогать советом.
Располагая таким мощным рычагом, как государственный заказ, она призвала коллег использовать его для создания новых произведений, воспевающих нашу героическую современность, прославляющую подвиги героев коммунистического труда, воссоздающих образ советского человека — строителя коммунизма.
— Влиять на художественное творчество — это означает работать так, чтобы с тобой советовались, считались, чтобы [художники] ясно представляли, какие требования предъявляются к художнику… Надо контролировать расходование государственных средств на подобные заказы[693].
Фурцева обратила внимание, что выделяемые ежегодно для заказов и закупки произведений у художников 18 миллионов рублей расходуются без должного контроля и не всегда рационально: завышаются закупочные оценки посредственных произведений, приобретаются работы, недостойные государственного заказа. В процессе создания произведения по договору работники отдела мало общаются с художниками, слабо используют свое влияние, чтобы добиться наилучшего результата в выполнении заказа[694].
Указание на необходимость рационального расходования бюджетных средств крайне важно. Помимо чисто идеологических проблем, доставляемых Минкульту СССР формалистами и прочими абстракционистами, Фурцева со скудным бюджетом ее министерства испытывала и вполне осязаемые финансовые, сложности с поддержкой тех, что шагали в ногу с решениями партии и правительства. К тому же средства на заказы и приобретение предметов изобразительного искусства были рассредоточены по многим организациям, что не позволяло осуществлять единое руководство и направление развития изобразительного искусства. Поскольку средства выделялись Министерству культуры СССР крайне неохотно, Екатерина Алексеевна предложила передать ему производственные предприятия Художественного фонда СССР с сохранением установленных для них льгот[695].
А за остающиеся крохи шла настоящая война. С уходом Хрущева сменилась стилистика, но не суть противостояния. Признанные властью советские художники (лауреаты Ленинской премии Лев Кербель, Александр Кибальников и другие) в послании первому секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу от 15 февраля 1966 года выразили серьезную обеспокоенность тем фактом, что фурцевское министерство не давало «должной принципиальной оценки» модернистским тенденциям в изобразительном искусстве Советского Союза. По мнению Кербеля со товарищи, сложилась ненормальной обстановка, при которой участие «некоторых» советских художников в заграничных выставках подавалось как вклад в сокровищницу мировой живописи, а деятельность «художников, борющихся за партийные принципы в искусстве», признавалась проявлением консерватизма и зажима новаторства в нашей стране[696].
Открытие памятника Карлу Марксу в Москве. Третья слева — Е. А. Фурцева, второй справа — скульптор Л. Е. Кербель. 1964 г. [ЦГА Москвы]