Министерство культуры СССР поддержал Отдел культуры ЦК КПСС, не заручившись поддержкой которого Фурцева никогда бы не перешла в контратаку, однако и цензурное ведомство также апеллировало к высшему партийному органу с просьбой, напротив, усилить контроль за процессом создания драматургических произведений и включением их в репертуар ведущих учреждений культуры[744].
12 февраля 1966 года заведующий Отделом культуры Василий Шауро и заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС Михаил Халдеев направили секретарю ЦК КПСС Петру Демичеву для Центрального комитета партии записку о контроле над репертуаром. В данном случае направление записки именно Демичеву было связано с тем, что он, будучи одним из самых прогрессивно мыслящих деятелей в руководящем ядре ЦК, не положил бы ее под сукно.
В записке Шауро и Халдеев заявили о серьезных недостатках в руководстве репертуарной политикой театров и концертных организаций. Шауро и Халдеев доложили высшему партийному органу о том, что в последнее время участились случаи, когда театры, используя громоздкую систему контроля за репертуаром, принимали к постановке произведения, не просмотренные и не разрешенные органами культуры или цензуры, доводили работу до генеральных репетиций и нередко ставили органы культуры перед фактом появления идейно незрелых спектакле. Обычное недовольство бюрократических инстанций вызывал Анатолий Эфроса, который как раз был славен началом репетиционного процесса до принятия пьес к постановке. Однако на этот раз речь шла прежде всего о спектаклях «Павшие и живые» в Московском театре драмы и комедии и «Дион» Леонида Зорина в Театре имени Евг. Вахтангова, причем в Ленинграде исполнение «Диона» и вовсе запретили. На этот раз Анатолий Викторович занял почетное третье место, поскольку принял решение начать работу над очередной пьесой Эдварда Радзинского «Снимается кино», которая находилась в стадии… ее написания автором. Последним, четвертым, объектом недовольства двух начальников отделов ЦК стал Московский театр сатиры, поставивший вызвавшую неоднозначную реакцию еще хрущевского руководства пьесы «Теркин на том свете» Александра Твардовского. О постановке, главную роль в которой сыграл Анатолий Папанов, Шауро с Халдеевым высказались однозначно: появление ее в театральном репертуаре «не может вызвать одобрения широкой общественности»[745].
В западной прессе впоследствии напишут о том, что постановка Валентина Плучека была снята с репертуара во время XXIII съезда КПСС по той причине, что «ее широкая критика официальных противозаконных действий и злоупотреблений, позволительная для искушенной Москвы, была слишком жесткой пищей для простоватых и наивных членов партии, прибывших с мест на съезд»[746]. Здесь напрашивается замечание о том, что «простоватые и наивные» участники партийных съездов остались в далеком, второй половины двадцатых и тридцатых годов, прошлом нашей страны. В XIX съезде ВКП(б) — КПСС 1952 года, состоявшемся незадолго до «кончины» Хозяина, и тем более в съездах времен Хрущева и Брежнева принимали участие исключительно прожженные партийные чиновники, а также тщательно профильтрованные в двадцати водах деятели комсомола, профсоюзов и прочие представители советских культуры и искусства.
Как водится, отмечалось, что вокруг запрещенных спектаклей создавалась «атмосфера нездоровой сенсации», к ним было буквально приковано внимание театральной общественности[747].
Шауро и Халдеев сообщили, что они провели с министром культуры СССР Екатериной Фурцевой и министром культуры РСФСР Николаем Кузнецовым совещания о мерах по дальнейшему совершенствованию контроля над репертуаром. На Министерство культуры СССР и его органы на местах был возложен полный идейно-художественный контроль над репертуаром театров, музыкальных и эстрадных коллективов и концертных исполнителей. Минкульту СССР поручались разработка и внесение в Совет Министров СССР «Положения о порядке формирования репертуара», в котором была бы предусмотрена четкая система рассмотрения пьес и других литературных произведений при их разрешении к исполнению и включению в репертуар, порядок представления произведений в Главлит СССР, распространения произведений среди театров и других учреждений культуры, приема и выпуска новых спектаклей и проведения «общественных просмотров»[748].