Конечно же, в 1970 году Олега Николаевича назначили главным режиссером МХАТа потому, что Екатерина Алексеевна за него поручилась. В это время шла очень жесткая борьба между бывшим «поместьем» Екатерины Алексеевны, МГК КПСС во главе с Гришиным, и Министерством культуры. Одна деятельница столичного горкома (очевидно, секретарь МГК КПСС по пропаганде и агитации Алла Петровна Шапошникова[850]) даже сделала Олегу Табакову предложение заявить об алкоголизме Олега Ефремова официально.
Вечером Табаков позвонил Фурцевой:
— Екатерина Алексеевна, здравствуйте! Одна наша общая знакомая предложила мне сегодня сдать Олега…
— Ты послал ее? — уточнила Фурцева, которая с Олегом и его командой говорила на их языке.
— Да!
— Вот так и надо! — решительно поддержала Фурцева Олега Павловича[851].
Столичные театры стали основным «полем битвы» между Фурцевой и Гришиным. Именно это ставит всё на свои места в воспоминаниях главного режиссера Театра имени Ленинского комсомола Марка Захарова, которому Виктор Гришин явно благоволил.
Екатерина Фурцева, оценивавшая Марка Захарова вначале весьма негативно, все же разрешила Театру сатиры гастрольную поездку во Францию со спектаклем «Баня» по пьесе Владимира Маяковского — после для нее лично устроенного прогона. Декорации были уже в пути, но это не остановило дотошного министра культуры. Екатерина Алексеевна отрезала:
— Хочу посмотреть как есть.
А после прогона присела вместе с Валентином Плучеком и Марком Захаровым и произнесла добрые напутственные слова перед поездкой театра в капстрану.
Марк Анатольевич считал, что своим назначением на пост главного режиссера Ленкома в 1973 году, на закате министерской карьеры Фурцевой, он был обязан Виктору Гришину — якобы вопреки мнению Екатерины Алексеевны[852].
Что же касается МХАТа, Фурцева успела увидеть правильность своего решения о назначении Олега Ефремова, поскольку первые годы его «правления» в театре были чрезвычайно плодотворными. Олег Николаевич пригласил в театр Иннокентия Смоктуновского, Евгения Евстигнеева и самых интересных и политически неблагонадежных режиссеров: Льва Додина и Каму Гинкаса. Не поддержи Олега Ефремова Екатерина Фурцева, едва ли это было бы возможно.
А в «Современнике» место директора занял сам Олег Табаков — в 35 лет и тоже «молитвами» Екатерины Алексеевны. Фурцева очень симпатизировала и Галине Волчек. Опять-таки не без помощи Екатерины Алексеевны Галину Борисовну, беспартийную еврейку, утвердили главным режиссером «Современника».
Со времен Климента Ефремовича Ворошилова, которого творческие деятели Москвы едва ли не носили на руках, у театральных коллективов столицы не было столь мощной «крыши». Хотя и она не всегда спасала от грозовых раскатов.
В начале марта 1972 года решалась судьба постановки во МХАТе пьесы Леонида Зорина о Пушкине «Медная бабушка». Пьеса была про одиночество Гения, про «зависеть от царя, зависеть от народа…» и про деньги, так много значившие в жизни поэта… Чтобы достать денег, в том числе и для издания «Медного всадника», поэт пытается продать «медную бабушку» — статую императрицы Екатерины Великой, подаренную ему когда-то тестем в качестве приданого жены…
Ставил пьесу, как уже указали, режиссер-стажер МХАТа Михаил Козаков, а на роль Пушкина пригласили Ролана Быкова.
На прогоне корифеи топтали Ролана Антоновича, погруженного в образ, беспощадно.
В ходе поименного голосования вся «молодежь» высказалась за Быкова, все «старики» — против. У Валентина Непомнящего сдали нервы:
— Выступающие находятся под влиянием «школярского подхода» к Пушкину[853].
Ответил Павел Массальский:
— Что вы нас учите? Бог знает, что происходит в Художественной театре! Вы меня извините, но я просто уйду[854].
Вместе с Павлом Массальским ушел и Виктор Станицын.
Когда Зорин, Быков и Козаков уныло брели по лестнице вниз — к гардеробу, к ним вышел уже одетый Ефремов, отозвал Ролана Антоновича в сторонку и предложил ему во имя «спасения» роли сыграть Пушкина вторым составом (а первым будет Ефремов). У Быкова перекосилось лицо — от обиды.