Надя Леже, как могла, наставляла подругу-министра:
— Мы должны бороться против всех столетий в живописи и одновременно изучать все художественные открытия прошлых эпох.
Художница сделала мозаичный портрет Екатерины Фурцевой для надгробия, однако он чем-то не понравился дочери Светлане, чем Надя была очень расстроена. Сейчас портрет украшает библиотеку имени Е. А. Фурцевой[954].
Екатерина Фурцева десять лет, до самой смерти, дружила с Людмилой Зыкиной. Великая русская певица рассказала, что они с Екатериной Алексеевной познакомились в начале шестидесятых на декаде искусств РСФСР в Казахстане (Фурцева прилетела туда во главе российской делегации). После «Ивушки», которую спела Людмила Георгиевна, Екатерина Алексеевна воскликнула:
— Так вот вы какая, Людмила Зыкина!
А когда Зыкина и Фурцева летели обратно, Екатерина Алексеевна поинтересовалась, как Людмила Георгиевна собиралась добираться из аэропорта домой, есть ли у нее машина.
Зыкина ответила:
— Есть!
И слукавила, не желая чем-либо утруждать министра[955].
Фурцева ввела Зыкину в круг своих близких подруг.
— Когда мы с ней познакомились, она дружила с народной артисткой СССР Надеждой Аполлинариевной Казанцевой — прекрасным музыкантом и умным, добрым человеком. Казанцева предложила мне учиться у нее вокалу, и я с радостью согласилась, — рассказывала впоследствии Людмила Георгиевна[956].
Зыкина до конца своих дней была очень благодарна Екатерине Алексеевне «за такое внимание ко мне, за дружбу, за людей, которых я через нее узнала. Она познакомила меня с удивительной женщиной Надей Леже…».
— Я очень стеснялась ее, особенное первое время, да и потом мы никогда не были в приятельских отношениях, как это представляется […] хулителям Фурцевой, — констатировала Зыкина. — Мы с ней были разного возраста, и она мне своего сокровенного не доверяла, я же с ней могла посоветоваться о чем-то, но никогда о чем-либо значительном не просила. Я всегда держала дистанцию во взаимоотношениях, поскольку она была для меня очень большим, государственного масштаба человеком[957].
Людмила Георгиевна рассказала, как в дирекции Москонцерта ей, уже широко известной певице, предложили написать заявление с просьбой об увеличении стандартной ставки 16 рублей за выступление. Директор Москонцерта направил докладную записку Василию Кухарскому, а замминистра доложил вопрос Екатерине Фурцевой. Та при встрече спросила Людмилу Георгиевну:
— Неужели вы, Люда, не могли ко мне обратиться?
— Не могла. С моей стороны такая просьба выглядела бы бестактной[958].
Иногда Зыкина встречалась в Фурцевой на фестивалях искусств, днях культуры, юбилейных и правительственных концертах. Об одном совместном пребывании в Кремле Людмила Георгиевна рассказывала впоследствии:
— Екатерина Алексеевна приглашала меня на приемы. Однажды был очень долгий официальный прием во Дворце съездов, и она предложила поехать пообедать в министерстве. Приехали, сели за стол, и тут неожиданно подошел ее заместитель Попов, поставил на стол бутылку коньяка, налил в ее рюмку. Нам надо было возвращаться на прием, где Екатерине Алексеевне предстояло выступать, поэтому я взяла и как бы шутя выпила коньяк из ее рюмки. Она все поняла: «Людочка, это вы правильно поступили»[959].
Дружба дружбой, но для обеих служба была службой.
В Кремле Людмила Георгиевна старалась петь песни героико-патриотические, о Родине, о России, хотя, по убеждению самой Зыкиной, ей более удавались лирические. Зыкина не считала возможным «вдаваться в лирику»[960] на официозах — до тех пор, пока Фурцева на одном из концертов в Кремлевском дворце съездов не спросила ее:
— Люда, а почему бы вам не исполнить «Ивушку» Григория Пономаренко? Она у вас, кажется, неплохо получается.
956
Людмила Зыкина о Фурцевой [электрон. ресурс] // https://biography.wikireading.ru/251328