О чем именно доложили секретари Брежневу, история умалчивает. Но Екатерину Алексеевну мог расстроить самый факт, что переговорить не удалось. В случае с сердечниками много ли нужно, чтобы спровоцировать инфаркт…
По свидетельству Людмилы Зыкиной, «судьбе было так угодно», что их последняя встреча, накануне ее смерти, 24 октября 74-го года, состоялась в бане: «В половине седьмого разошлись», Зыкина пошла домой готовиться к концерту в Горьком, а Екатерина Алексеевна в тот вечер «должна была присутствовать на банкете в честь юбилея Малого театра». После банкета Фурцева позвонила Зыкиной и сказала ей тихим, усталым голосом:
— Люда, я вам что звоню: вы же за рулем поедете. Пожалуйста, осторожней.
Узнав о том, что Николай Фирюбин все еще был в Малом театре, Людмила Зыкина спросила, не следует ли ей приехать, и услышала в ответ:
— Нет, нет, я сейчас ложусь спать.
Вечером Екатерина Алексеевна заехала к дочери, у них был гость — грузинский композитор Отар Васильевич Тактакишвили. Привезла арбуз, посидела со всеми и поехала домой. Позвонила дочери.
В последний день… Приказ министра культуры СССР Е. А. Фурцевой об установлении повышенной оплаты за мастерство и повышенной гастрольной надбавки О. А. Чекиджяну. 24 октября 1974 г. [РГАЛИ]
— Почему у тебя грустный голос? — спросила Светлана.
— Тебе показалось.
А после полуночи Светлане позвонил Николай Павлович Фирюбин:
— Мамы больше нет.
Когда приехали дочь с мужем, в квартире еще находилась реанимационная бригада. Доктор пытался «успокоить» Светлану:
— Даже если бы это случилось в больнице, врачи не смогли бы помочь.
Официальный диагноз из заключения, подписанного начальником 4-го Главного управления Министерства здравоохранения СССР, — острая сердечная недостаточность[1000].
По Москве пошли разговоры о том, что она вновь решила покончить с собой и вторая попытка удалась. Много позже бывший председатель КГБ СССР Владимир Александрович Крючков на вопрос о кончине Екатерины Алексеевны ответил:
— Все знавшие ее товарищи утверждали, что она покончила жизнь самоубийством в ванной комнате собственной квартиры[1001].
— Этот вопрос со мной обсуждать сложно, — объясняла Светлана Фурцева, когда журналисты спрашивали ее о причинах смерти матери. — Я знаю то, что знают и остальные. Конечно, можно выстраивать разные версии, особенно по аналогии с шестьдесят первым годом. Мы с мамой никогда не обсуждали этой темы, но я уверена, что причиной расстаться в шестьдесят первом году с жизнью было не честолюбие, как некоторые сейчас представляют, а глубокая обида от предательства человека, которому она верила… Но в семьдесят четвертом, осенью, пик переживаний в маминой жизни уже прошел… Уверена, что никакого самоубийства не было. Я не хочу думать о неслучайности ее смерти, у меня нет для этого оснований[1002].
Из документов, опубликованных В. В. Огрызко, совершенно четко следует: смерть наступила вследствие естественных причин. Оснований подозревать самоубийство или комплот нет никаких.
Политбюро ЦК КПСС приняло решение выставить для прощания гроб с телом министра культуры СССР в помещении нового здания МХАТа 29 октября, а затем похоронить Екатерину Алексеевну Фурцеву на Новодевичьем кладбище.
Светлана Фурцева говорила, что на похоронах Николай Фирюбин рыдал над гробом, порывался встать на колени, много и долго говорил, какой прекрасной супругой была Екатерина Фурцева. Что не помешало ему, как шекспировской Гертруде, вступить в новый брак через несколько недель после смерти Екатерины Алексеевны.
Феликс Николаевич Медведев подсчитал по реестру венков, что память Фурцевой почтили свыше двухсот самых высоких партийных и советских органов. Константин Симонов назвал Екатерину Алексеевну светлой личностью[1003].
С фотографии, опубликованной в «Литературной газете» вместе с некрологом, по воспоминаниям Алешина, «смотрело милое, прелестного овала молодое лицо с красивой волной блестящих волос (в действительности золотистых), с большими девичьими, словно вопрошающими глазами под темными дугами бровей»[1004].
Почетный караул у гроба Е. А. Фурцевой у здания МХАТа имени М. Горького на Тверском бульваре. 29 октября 1974 г. [ЦГА Москвы]
Ее первый муж, Петр Иванович Битков, говорил дочери на похоронах, что всю жизнь любил только Екатерину Алексеевну. Он иногда заходил проведать дочь, хотел видеть внучку. Он ненадолго пережил Фурцеву.