Хрущева тут же поддержал Леонид Брежнев:
— Поддерживаю предложение Никиты Сергеевича. В Секретариате улучшение работы будет. Совмин укрепляется, участок культуры укрепляется.
И перешел к собственному повышению по советской линии:
— Хотел бы поблагодарить за доверие.
Вслед за Брежневым предложение Хрущева поддержали и другие товарищи по Президиуму, которых изменения никак не коснулись.
Подобные заседания тщательно готовились. Особо продумывалась «инициатива с мест». С таковой на заседании выступил Отто Куусинен, который в дополнение предложил ввести Фрола Козлова в Секретариат ЦК (и не важно, что Секретариат в это время формально сокращали!), Алексея Косыгина избрать первым заместителем председателя Совета Министров СССР, Николая Подгорного перевести из кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС в полноправные члены.
Теперь наступила очередь поддержать инициативу «дорогого Никиты Сергеевича» проигравшим в баталии за власть.
Первым это сделал Николай Игнатов:
— Предложенная расстановка будет содействовать улучшению работы.
Вторым высказал «свое» мнение Аверкий Аристов:
— В интересах партии считаю правильным предложения по расстановке…
То же самое заявил и Алексей Кириченко.
Фурцева была менее лаконична. Еще питая некоторые иллюзии относительно своей будущей судьбы в Президиуме, Екатерина Алексеевна заявила:
— Считаю правильными предложения. Перестановку в Секретариате [надо] произвести и [я] высказываюсь, что если меня коснется (курсив наш. — С. В.), то я готова на любом участке работать.
О конкретных предложениях. [Они] правильны. Почему секретарь ЦК должен быть обязательно членом Президиума ЦК? — задала Фурцева тот вопрос, которого от нее, собственно, и ждали.
Последним поддержал перестановки Петр Поспелов.
— Предложения Никиты Сергеевича носят глубоко продуманный характер[324], — заявил главный идеолог «культа личности» и его последующего разоблачения.
Пленум ЦК, как сказано в сообщении высшего органа КПСС, «рассмотрел вопросы сессии Верховного Совета и организационные вопросы». В Президиум ЦК вошли Алексей Иванович Косыгин, Николай Викторович Подгорный и Дмитрий Степанович Полянский. Вывели из его состава целую когорту: Аверкия Борисовича Аристова и Петра Николаевича Поспелова — «имея в виду сосредоточить их внимание на работе в Бюро ЦК КПСС по РСФСР», а также Николая Ильича Беляева и Алексея Илларионовича Кириченко, причем последнего сняли и с поста секретаря ЦК. Своих постов в Секретариате лишились также Николай Григорьевич Игнатов — «в связи с назначением его зампредседателя Совета Министров СССР» и наша героиня — «в связи с назначением ее министром культуры СССР».
По иронии судьбы 4 мая 1960 года, в день назначения Фурцевой министром культуры, заведующий Отделом культуры ЦК Дмитрий Поликарпов, завсектором отдела Игорь Черноуцан и инструктор ЦК Николай Кондаков доложили руководству о постановке во МХАТе сомнительного спектакля «Братья Карамазовы» и предложили поручить министру культуры Н. А. Михайлову принять меры во избежание широкого распространения пьесы. Эта записка стала последней, которую Екатерина Алексеевна завизировала в качестве секретаря ЦК. Как справедливо заметил В. В. Огрызко, «получалось так, что уже не Николай Михайлов, а она должна была исполнять указания Отдела культуры ЦК»[325]. «Судьба — злодейка…»: Поликарпов, который автоматически становился куратором Фурцевой, был подчиненным Екатерины Алексеевны в бытность ее «хозяйкой столицы».
Резко возросло влияние Фрола Козлова, которого тогда же, на заседании Президиума ЦК КПСС 4 мая 1960 года, избрали в Секретариат ЦК. Президиум ЦК 2 июня 1960 года возложил на него председательствование на всех заседаниях Секретариата ЦК. Кроме того, Фролу Романовичу поручалось рассмотрение материалов и подготовка вопросов к заседаниям Секретариата[326]. По воспоминаниям Сергея Никитовича Хрущева, в отсутствие его отца дела вершил Козлов. Фрол Романович, естественно, регулярно звонил Никите Сергеевичу, советовался по наиболее важным, по его мнению и, главное, выбору, вопросам. Хрущев ежедневно получал корреспонденцию, подписывал решения и постановления, но ЦК и его аппарат жил без него и в определенной степени помимо него.
Сделавшись вторым лицом в КПСС, а в отсутствие Хрущева исполняя обязанности первого, Фрол Романович начал жесткой рукой «наводить порядок», восстанавливая «добрые» сталинские традиции. По свидетельству Сергея Хрущева, там, где его отца одолевали сомнения, а Анастас Микоян самоустранялся от решения острых вопросов, Фрол Козлов шел «напролом как танк», занимаясь реформаторством на свой манер — по сути, контрреформаторством, возвращением политического режима второй половины тридцатых — начала пятидесятых годов. С усилением позиций Козлова в ЦК «запретительные, ужесточающие, наказывающие указы посыпались как горох из прорвавшегося мешка». Естественно, он не мог принимать решения единолично, но инициировал, уговаривал Хрущева, продавливал свои взгляды на заседаниях Президиума ЦК. Каждое из проведенных им в ЦК и его Президиуме постановлений, казалось, устанавливало «чуть больше необходимого порядка в каком-то одном конкретном аспекте. Но, собравшись вместе, они выстраивали не хрущевскую, а скорее сталинскую, репрессивную вертикаль власти»[327]. Сергей Хрущев сравнивал деятельность Фрола Романовича Козлова с опричниной царя Иоанна Васильевича Грозного.