Перемена в обращении к Екатерине, а равно и в содержании «цидулок» царя наступила после венчания, состоявшегося накануне отъезда Петра к армии, двигавшейся к южным границам, чтобы отразить нападение турок. Широкой огласки это венчание не получило. Но приближенные царя о нем конечно же знали. Показательно, что А. Д. Меншиков сразу же изменил форму обращения к Екатерине Алексеевне в своих письмах. Еще 12 марта 1711 года он обращался к ней так: «Катерина Алексеевна! Многолетно, о Господе, здравствуй». А уже 30 апреля 1711 года писал: «Всемилостивейшая государыня царица» — и величал дочерей Екатерины царевнами.
Екатерина Алексеевна сопровождала царя во время Прутского похода и разделила с ним все тяготы изнурительного перехода от Днестра к Пруту по испепеленной солнцем безводной степи. «Царь передавал мне, — записывал позднее датский дипломат, — что сам видел, как у солдат от действия жажды из носу, из глаз и ушей шла кровь, как многие, добравшись до воды, опивались ею и умирали, как иные, томясь жаждою и голодом, лишали себя жизни». Еще 9 июня Петр предложил Екатерине оставить армию и отправиться в Польшу, где можно было в безопасности и не терпя лишений ожидать конца похода. Но та наотрез отказалась это сделать.
Екатерина поддерживала супруга в самые тяжелые минуты пребывания в осажденном турками лагере. Молва приписала именно ей спасение армии от пленения или разгрома. В охватившей всех панике она не растерялась, сняла с себя драгоценности и обратилась к женам, сопровождавшим офицеров в походе, с просьбой ради спасения себя и армии расстаться с бриллиантами и золотом. Все это было преподнесено турецкому сераскиру в качестве взятки. Прутский мир стоил сераскиру жизни, но царская чета и армия были спасены.
Печальные итоги Прутского похода известны. По заключенному с турками договору Россия теряла все, что с таким трудом было добыто во время второго Азовского похода. Это, однако, не помешало Петру отпраздновать 19 февраля 1712 года свадьбу.
Зубов Алексей Федорович. Свадьба Петра I и Екатерины Алексеевны 19 февраля 1712 года в Петербурге
Гравюра, 1712 г. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Сочетаться браком с безвестной пленницей и пренебречь при этом невестами боярского рода или принцессами западноевропейских дворов было вызовом обычаям, отказом от освященных веками традиций. Но Петр позволял себе и не такие вещи. Объявляя Екатерину супругой, он думал также о будущем прижитых с нею дочерей — Анны и Елизаветы: «…еже я учинить принужден для безвестного сего пути, дабы, ежели сироты останутця, лутче бы могли свое житие иметь».
Английский посол Витворт в депеше, отправленной сразу же после свадебных торжеств, писал: «Вчера царь публично праздновал свое бракосочетание с царицей Екатериной Алексеевной. Его величество за два часа до своего отъезда прошлою зимою из Москвы пригласил к себе вдовствующую царицу, родную сестру Наталию и двух сводных сестер и объявил им Екатерину Алексеевну царицей. Он им сказал, что они обязаны оказывать ей должное этому сану почтение, и, если бы с ним случилось несчастье во время войны, дать ей титул, почести и содержание, какие обыкновенно присваиваются вдовствующим царицам, потому что она действительно его супруга, хотя он еще не имел времени совершить по обычаю церковный обряд, который будет им исполнен при первом удобном случае».
Венчался Петр не по царскому чину, но как контр-адмирал. Поэтому все почетные должности исполняли не гражданские сановники, а морские офицеры и их жены.
Какими же свойствами натуры Екатерина сумела завоевать любовь и глубокое уважение незаурядного человека? Скорее всего, не внешностью — красавицей ее назвать затруднительно. И не высоким интеллектом — выше упоминалось, что она до своей кончины оставалась неграмотной и, оказавшись на троне, не проявила качеств, свойственных государственному деятелю. В годы ее царствования указы от ее имени подписывала ее младшая дочь, цесаревна Елизавета. Правда, сказать, что Екатерина была совсем лишена способностей, по-видимому, нельзя. По свидетельству Вильбуа, «не умея ни читать, ни писать ни на одном языке, она говорила свободно на четырех, а именно на русском, немецком, шведском, польском, и к этому можно добавить еще, что она понимала немного по-французски».
Неизвестный художник. Портрет Екатерины I
Первая четверть XVIII в. Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Объяснение привязанности Петра, вероятнее всего, надобно искать в ее душевных качествах. Природой она была наделена внутренним тактом, тонким пониманием характера своего вспыльчивого и сурового супруга, добротой и снисходительностью к порокам других, одним словом, свойствами, которыми был отчасти обделен ее царственный супруг.