Следующее распоряжение было еще более необычным. Пожалования Екатерины супругу просто поражали своими размерами. Она завещала мужу:
«…миллион рублей в российских банковских ассигнациях, которые были переданы Нам в качестве Нашей доли после продажи принадлежащего Нам в Санкт-Петербурге дворца. Согласно Нашей воле, данный пансион безо всяких налогов и прочих вычетов, в чистом виде должен быть предоставлен Нашему горячо любимому супругу».
Итак, в случае преждевременной смерти Екатерины Вильгельма ожидала сумма в миллион рублей! Что касается долгов, то до настоящего пункта она упоминала лишь старые личные долги Вильгельма. Теперь же появлялось следующее распоряжение:
«Наше намерение состоит в том, чтобы долги, которые должны выплачиваться Нам вследствие предоставленного займа и которые в случае Нашей смерти могут остаться все еще не выплаченными, распределить между Нашими детьми от обоих браков в зависимости от размеров их доли наследства».
Вильгельм не должен был выплачивать свои долги из миллиона рублей, это вменялось в обязанность детям согласно их долям наследства! Более того, король получал еще один источник пополнения своих финансовых резервов:
«Ту часть драгоценных камней, о которой Мы сделали соответствующее распоряжение выше, в статье № 5, пункте 4, Мы завещаем Нашему горячо любимому супругу, Его Величеству королю Вильгельму Вюртембергскому. Мы просим Его Величество продавать эти драгоценные камни или же отчуждать их лишь в случае крайней необходимости и желаем, чтобы после смерти Нашего нынешнего супруга они перешли Нашим детям от второго брака, а от них наследовались Нашими детьми от первого брака».
Возможно, при знакомстве с этим документом читателю вспомнились не особенно благоприятные для Вюртемберга положения брачного договора. Теперь Вильгельм получал — частью теоретически, частью практически — право распоряжаться значительной долей личного имущества Екатерины, он был ограничен только не подлежащими пересмотру обязательствами касательно передачи наследства своим детям в случае, если они переживут его. Лишь в одном единственном пункте завещания Екатерина Павловна предусматривала возможность преждевременной кончины своего супруга. В этом случае все полагающиеся ему выплаты, включая миллион рублей в банковских ассигнациях, переходили бы к их общим детям — при этом оба сына Екатерины от первого брака не получали ничего.
В свое завещание, кроме всего прочего, Екатерина включила многочисленные особые положения, в которых говорилось о передаче ее украшений и памятных вещей в качестве подарков членам семьи в Вюртемберге и на родине, а также знакомым и друзьям. Император Александр I, очень близкий когда-то для Екатерины человек, получал от нее лишь портрет ее первого супруга, Георга Ольденбургского, и портрет их тети, герцогини Луизы Вюртембергской. Марии в Веймаре предназначался браслет, сплетенный из волос их матери. Зато австрийский эрцгерцог Иоганн, бывший когда-то супругом сестры Александры, становился владельцем красивого малахита, подаренного Екатерине княгиней Волконской. В конце документа наследодательница подтверждала, что все распоряжения хорошо ею продуманы, и выражала твердую уверенность в том, что после смерти к ее последней воле отнесутся с должным уважением. В качестве свидетелей завещание подписали государственный министр и верховный гофмейстер Екатерины Павловны Левин граф фон Винценгероде, министр юстиции, тайный советник барон Отто фон Люэ, министр иностранных дел и министр по делам двора граф Фердинанд фон Цеппелин, верховный гофмейстер короля барон Карл Александр Зигмунд фон Зекендорф, камер-президент, тайный советник Август фон Гартман, а также верховный гофмейстер короля барон Евгений фон Мауклер. Российскую сторону представлял тайный советник, граф Г. Головкин, русский посол при Вюртембергском дворе. После того как все подписи были поставлены, нотариус запечатал завещание и передал его на хранение в королевский тайный архив.