«Наказ» Екатерины II
Взойдя на русский трон, Екатерина задалась целью выработать основные направления деятельности всей государственной машины. Причем выработать самостоятельно, не оглядываясь на прошлое, не слушая советчиков, опираясь на те знания, которые она почерпнула за 18 лет, проведенные в России до своего воцарения.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЕКАТЕРИНЫ. Она хотела вести чисто личную политику, не прикрываемую никаким рядом стоящим, хотя бы только совещательным, но законно оформленным и ответственным учреждением. В ближайшей к себе сфере управления она не допускала и тени права, могущей омрачить блеск ее попечительного самовластия. По ее мысли, задача права — руководить подчиненными органами управления; оно должно действовать, подобно солнечной теплоте в земной атмосфере: чем выше, тем слабее.
Власть, не только неограниченная, но и неопределенная, лишенная всякого юридического облика, — это основной факт нашей государственной истории, сложившейся ко времени Екатерины. Она оберегала этот факт места от всяких попыток дать закономерный строй верховному управлению. Но она хотела прикрыть этот туземный факт идеями века. Обработка, какую эти идеи получили в ее уме, давала возможность столь трудного логически применения их.
Еще до воцарения… она сосредоточила свое прилежное чтение на историко-политической литературе и особенно на литературе просветительного направления. Экзотические поклонники и поклонницы этой литературы воспринимали ее неодинаково. Одни черпали из нее запас отвлеченных начал и радикальных приемов и, трактуя о строении человеческого общества, любили строить его на основаниях, выведенных из чистого разума и не испробованных в исторической действительности, а когда обращались к существующему, действительному обществу, находили его заслуживающим только полной ломки. Другие делали из этой литературы не питательное, а, так сказать, вкусовое употребление, увлекались ее отвлеченными идеями и смелыми планами не как желательным житейским порядком, а просто как занимательными и пикантными изворотами отважной и досужей мысли.
Екатерина отнеслась к этой литературе осторожнее политических радикалов и серьезнее либеральных вертопрахов. Из этого обильного источника новых идей она старалась извлечь лишь то, что, говоря ее словами, питало великие душевные качества человека честного, человека великого и героя и что мешает пошлости помрачать «античный вкус к чести и доблести». Следы такого изучения и размышлений, им навеянных, сохранились в оставшихся после нее записках, выписках и мимолетных заметках на французском или русском языке. «Я желаю, я хочу лишь добра стране, куда бог меня привел, — пишет она еще до воцарения, — слава страны — моя собственная слава; вот мой принцип; была бы очень счастлива, если бы мои идеи могли этому способствовать. Я хочу, чтобы страна и подданные были богаты — вот принцип, от которого я отправляюсь. Власть без народного доверия ничего не значит для того, кто хочет быть любимым и славным; этого легко достигнуть: примите за правило ваших действий, ваших уставов государственной и общественной жизни, уяснять себе основные понятия права и общежития; только по складу ли своего ума или по духу читаемой благо народа и справедливость, неразлучные друг с другом, — свобода, душа всех вещей. Без тебя все мертво. Я хочу, чтоб повиновались законам, а не рабов; хочу общей цели сделать людей счастливыми, а не каприза, ни странностей, ни жестокости. Как напоминают эти заметки заветные институтские тетрадки дедовских времен, куда вписывались любимые стихотворения и первые девические мечты.
Но «принципы» Екатерины при всем своем благодушном свободомыслии имели для нее более деловое, образовательное значение: они приучали ее размышлять о вопросах литературы, она придавала своим принципам не совсем обычный смысл. Для нее разум и его спутники — истина, правда, равенство, свобода — не были боевые начала, непримиримо борющиеся за господство над человечеством с преданием и его спутниками — ложью, неправдой, привилегией, рабством — это такие же элементы общежития, как и их противники, только поопрятнее и поблагороднее их.
От создания мира эти благородные начала были в унижении; теперь пришло их господство. Они могут уживаться с началами другого порядка; всякое дело, какова бы ни была его цель, должно для своего успеха усвоить себе эти начала.
«Самая грубая ошибка, — писала Екатерина Даламберу, — какую сделал иезуитский орден и какую только может сделать какое бы то ни было учреждение, — это не основаться на принципах, которых бы не мог опровергнуть никакой разум, ибо истина несокрушима». Эти принципы — хорошее агитационное средство. «Когда правда и разум на нашей стороне, — читаем в одной ее записке, — должно выставлять их на глаза народу, сказать: такая-то причина привела меня к тому-то; разум должен говорить за необходимость, и будьте уверены, что он возьмет верх в глазах толпы».