Императрица слушала его, обернувшись к нему приветливым лицом, и, довольная его горячей речью, поблагодарила:
– Приятно мне слышать от вас сии похвалы, граф. Знать, достойна я их, ведь вы человек искренний. Что же еще имеете вы мне сказать, граф? – спросила она, пряча улыбку.
Токмо де Сегюр открыл, было, рот, как она его перебила, молвив с некоторым кокетством:
– Однако у меня правило: никогда не позволять льстецам осаждать себя, я даю почувствовать, что не люблю ни похвал, ни низостей.
– От подозрения в низости, Ваше Величество, конечно, меня увольте, – почтительно ответствовал граф, – но, увы, о вас, Ваше Императорское Величество, я могу говорить бесконечно!
Императрица сделала удивленное лицо:
– Вот как! Весьма любопытно!
С видимым интересом, улыбаясь и косо поглядывая на своего страстного собеседника, она вернулась к своему креслу. Французский посол продолжал на восторженной волне:
– Среди прочего, я особливо восторгаюсь бронзовым Петром Великим, коего, по вашему повелению, изваял мой талантливый соотечественник, Фальконе.
Екатерина, все улыбаясь, смотрела то на неугомонного молодого посланника, то на Ермолова.
– Да! – ответствовала она ему. – Таковому Великому человеку, грех было не поставить великолепное изваяние! А как у вас с памятниками?
– Есть и королю-Солнцу, и королю Генриху, некоторым военным и морским знаменитостям…
Ермолов, с видимым интересом, наблюдавший их беседу, вдруг склонился над императрицей и что – то шепнул ей на ухо. Выслушав его, она, любезно улыбнувшись ему, молвила:
– Кстати, граф, Александр Петрович любопытствует о вашем знатном морском путешественнике, Лаперузе…
Де Сегюр кивнул:
– Теперь, колико я ведаю, он обследует восточные и северные моря, Ваше Величество.
Императрица, переглянувшись с Ермоловым, заметила:
– Мои морские исследователи тоже сейчас в тех водах. Можливо, они где-то даже пересекутся. Я дам приказ, чтоб российские офицеры встретили сего достойного француза подобающим образом.
Луи де Сегюр, в благодарном порыве, встав, склонился перед императрицей.
– В свою очередь, Ваше Императорское Величество, – радостно воскликнул он, – с превеликим удовольствием я попрошу нашего министра отдать подобное распоряжение по отношению и к вашим исследователям!
Императрица чуть склонила голову, выражая ответную благодарность.
Императрица планировала в начале июня отправиться из Балтийского моря, через Ладожское озеро, Волхов, озеро Ильмень, Мсту, Тверцу и Волгу, дабы проехать к Каспийскому морю, с намерением осмотреть работы, предпринятые для окончания канала, соединяющие два моря. Вызвав с Украины графа Кирилла Разумовского и оставив вместо себя управлять столицею, Ея Величество Екатерина Алексеевна, в начале лета без всякого конвоя, отправилась в путь, в сопровождении императорского кортежа из двадцати карет. В карете с государыней ехала статс-дама Анна Протасова и флигель-адъютант Ермолов. Почти постоянно при ней находился обер-шталмейстер Лев Нарышкин и попеременно садились князь Потемкин, Кобенцель, Фитц-Герберт, Сегюр, и иногда племянница Потемкина, графиня Екатерина Скавронская. Потемкина сопровождал его секретарь Попов Василий Степанович, его правая рука, левой же рукой его являлся Михаил Иванович Ковалинский, коий оставался в Петербурге, управляя его канцелярией.
– Господа, – объяснял свите князь Потемкин, – мы будем трогаться каждый день в восемь утра, около двух часов будем останавливаться обедать в городах и селах, вечером, около восьми, останавливаться на отдых. После обеда все мы сможем проводить время в беседах и карточной, или иной игре. Понятно всем?
Все в разнобой ответствовали, что все преотлично задумано. В Боровичах кортеж пересел на красивые галеры, в каждой из которых музыканты играли приятную музыку. Галера императрицы была великолепна! К ней иногда причаливали на лодках и Кобенцель, и де Сегюр, и Фитц-Герберт, и Потемкин. Луи де Сегюр и князь Григорий Потемкин умудрились выкинуть мальчишескую выходку – проехались на маленькой лодке через опасные Волховские пороги. Екатерина побледнела, когда ей указали на лодку, трепещущуюся в бурном течении. При появлении отважных авантьюиристов, она их изрядно пожурила. Князю же досталось от нее, когда они остались наедине:
– Я еще могу понять сего молодого, ищущего приключения, повесу. Он француз, ему море по колено! – отчитывала она его, хмуря брови и явно сердясь, за испытанный не ложный страх. – Али тебе безразлично, князь, что было бы со мной, буде случилось какое несчастье с тобой?
Она отвернула от него лицо. Потемкин, виновато улыбаясь, неловко поправляя шелковый шейный платок, ответствовал: