Екатерина с благодарностью приняла похвалу императрицы, но не придала ей особого значения. Екатерина не собиралась разрывать помолвку. Невзирая на внешность жениха, она ни на минуту не задумывалась о возвращении в Германию. Она дала себя обещание, которому не собиралась изменять, у нее была цель, от которой она не хотела отказываться. Ее честолюбие оказалось сильнее всех прочих устремлений. Она собиралась замуж не за юношу с красивым или уродливым лицом, а за наследника империи.
Петр в эмоциональном и психологическом плане гораздо сильнее, чем Екатерина, переживал последствия оспы. И хотя ущерб был нанесен болезнью, он обвинял Екатерину, и прежде всего в ее поведении. Первая реакция оказалась вполне естественной – большинство молодых женщин испугались бы, увидев столь обезображенное лицо, и мало у кого хватило бы самообладания скрыть свои чувства. Однако, чтобы выдержать этот удар и успешно продолжить отношения, от Екатерины в момент встречи требовалось нечто большее, чего она не могла в тот момент дать: теплоты, нежности, понимания, сочувствия, которые казались такими естественными для императрицы Елизаветы.
Петр был подавлен, осознавая, что вызывает отвращение у своей невесты. В момент встречи в тускло освещенном зале Петр смог по глазам и тону голоса прочитать ее мысли. Впоследствии он считал себя «уродливым» и нелюбимым. Новое чувство собственной неполноценности подкрепило комплексы, которые мучили его всю жизнь. За все свое одинокое, унылое детство у Петра не было близкого друга. Теперь, когда кузина, на которой он должен был жениться, стала его товарищем, шокирующее уродство добавилось в список его недостатков. Когда он спросил: «Узнаешь ли ты меня?», Петр показал свое нетерпение, свое желание понять поскорее, какой эффект произвела на нее перемена в его внешности. Это оказался именно тот момент, когда Екатерина, сама того не осознавая, подвела его. Если бы она с сочувствием улыбнулась ему и с нежностью заговорила, возможно, это сохранило бы их дружбу в будущем. Но не было ни улыбки, ни слов. Испуганный молодой человек увидел, как подруга, которой он доверял, задрожала, и понял, что он выглядел, по ее же собственному выражению, «ужасно».
Екатерина же ничего этого не поняла. Сначала она была сбита с толку, затем пришла в ужас, узнав, что ее невольная реакция вызвала его отчужденность. Поскольку ее поведение оказалось слишком явным, из чувства гордости она решила вести себя в дальнейшем холодно и сдержанно. В свою очередь, сдержанное поведение лишь укрепило веру Петра в том, что она испытывала к нему отвращение. В скором времени его ужас и одиночество превратились в извращенность и злобу. Он решил, что она проявляла к нему дружеские чувства лишь для соблюдения формальностей. Он ненавидел ее успех. Он ставил в вину молодой женщине ее цветущий вид. Чем более красивой, непринужденной и веселой она становилась, тем больше он ощущал свою отчужденность и уродство. Екатерина танцевала и очаровывала всех, в то время как Петр язвительно насмехался и держался в стороне.
Однако Екатерина старалась скрыть охлаждение в их отношениях. Петр, который был лишен и внутренних ресурсов, и всепоглощающих амбиций Екатерины, не считал своим долгом устраивать подобные представления. Оспа нанесла сокрушительный удар его психическому и физическому здоровью, внешнее уродство нарушило его душевное равновесие. После пережитого потрясения молодой человек вновь вернулся в мир своего детства. Весной и летом 1745 года Петр придумывал всяческие отговорки, чтобы оставаться в своей комнате, где он находился под защитой верных слуг. Ему доставляло удовольствие наряжать их в форму и муштровать. Даже в детстве униформа, военная муштра и команды заставляли его забывать о своем одиночестве. И теперь, еще больше осознавая свою отчужденность, он искал облегчение в этом старом лекарстве. Его кабинетные парады с эскадроном ряженых слуг стали для Петра своеобразным протестом против тюрьмы, в которой, по его мнению, он находился, и той нежеланной судьбы, которая его ждала.
12
Свадьба
Терпение Елизаветы было на исходе, ее стремительный отъезд в Хотилово, связанный с ужасными событиями, а также длительное дежурство у постели Петра по-прежнему оставались источником неприятных воспоминаний. Племянник едва не умер, но все-таки выжил. Ему было семнадцать, а его шестнадцатилетняя невеста провела в России уже больше года, но они до сих пор не поженились, и ни о каком наследнике не могло быть и речи. Тем не менее врачи снова сказали ей, что великий князь еще слишком юн, незрел и не до конца оправился после болезни. Но на этот раз императрица отвергла их доводы. Она понимала, что продолжение рода зависело от здоровья Петра и его способности родить наследника. Однако, если она будет ждать еще год, другая смертельная болезнь может унести жизнь великого князя, а если она поспешит с бракосочетанием, этот год, возможно, подарит России маленького наследника династии Романовых, более крепкого и здорового, чем Петр, такого же сильного и жизнеспособного, как Екатерина. Ради этого брак нужно было заключить как можно скорее. Врачи согласились с ее решением, и императрица стала обдумывать дату. В марте 1745 года императорским указом свадьбу назначили на 1 июля.