Совсем другое описание давал присутствовавший на встрече английский посол:
«Когда принцесса собралась уходить, она упала к ногам Ее Императорского Величества и, заливаясь слезами, просила у нее прощения за возможные обиды, нанесенные Ее Императорскому Величеству. Императрица сказала, что слишком поздно говорить о подобных делах, но если бы принцесса высказала столь разумные мысли прежде, ей это бы только пошло на пользу».
Елизавете хотелось отослать Иоганну, но вместе с тем она также желала проявить великодушие, и принцесса уехала с повозкой, нагруженной подарками. Чтобы утешить принца Ангальт-Цербстского, оставленного на столь долгое время в одиночестве, Иоганна привезла домой украшенные бриллиантами пряжки для туфель, бриллиантовые пуговицы для сюртука и инкрустированный бриллиантами кинжал, объявив все это подарками от зятя принца, великого князя. Кроме того, перед отъездом Иоганне пожаловали шестьдесят тысяч рублей, чтобы она могла расплатиться со своими долгами в России. После отъезда выяснилось, что она была должна вдвое больше этой суммы. Чтобы спасти мать от неизбежного позора, Екатерина согласилась выплатить недостающую сумму. Поскольку сама она имела содержание лишь в тридцать тысяч рублей в год, эти обязательства оказались выше ее возможностей и вынудили ее влезть в долги, которые числились за ней в течение семнадцати лет, пока она не стала императрицей.
Когда наступил момент отъезда, Екатерина и Петр провожали Иоганну во время ее переезда из Царского Села в Красное Село. На следующее утро еще до наступления рассвета Иоганна уехала, даже не попрощавшись. Екатерина решила, что это было сделано, «дабы не огорчать меня еще больше». Проснувшись и обнаружив комнату матери пустой, она очень расстроилась. Ее мать исчезла из России и из ее жизни. С самого рождения Екатерины Иоганна всегда была рядом, чтобы руководить, внушать, поправлять и бранить. Возможно, она и провалила свою миссию дипломатического агента и точно не стала яркой фигурой на европейской арене, но ее нельзя было назвать неуспешной матерью. Ее дочь, родившаяся принцессой крошечного немецкого княжества, теперь стала великой княгиней Российской империи и находилась на пути к императорской короне.
Иоганна прожила еще пятнадцать лет. Она умерла в 1760 году в возрасте сорока семи лет, когда Екатерине исполнился тридцать один год. Тогда же она оставляла свою шестнадцатилетнюю дочь, которая никогда больше не увидела никого из членов своей семьи. Она оставалась во власти вспыльчивой властной правительницы и каждую ночь была вынуждена ложиться в постель с юношей, отличавшимся весьма странным поведением.
Иоганна ехала медленно и добралась до Риги только через двенадцать дней. Там ее настигла кара Елизаветы, которая решила отложить наказание своей неблагодарной, двуличной гостьи. Иоганне передали письмо от императрицы с требованием по прибытии в Берлин передать Фридриху Прусскому, чтобы он отозвал своего посла барона Мардефельда. Письмо было составлено с холодной дипломатической вежливостью: «Считаю необходимым предписать вам по прибытии в Берлин передать Его Величеству королю Пруссии, что мне будет очень приятно, если он отзовет своего уполномоченного посланника, барона Мардефельда». Тот факт, что это письмо должна была передать Иоганна, стал пощечиной и для короля, и для принцессы. Ле Шетарди, французскому послу, дали двадцать четыре часа сроку, чтобы покинуть Москву после сцены в Троицком монастыре. Мардефельда, прусского посла, прослужившего в России двадцать лет, оставили еще на полтора года, но теперь и его собирались отправить домой. Выбирая Иоганну в качестве лица, которое должно было доставить эту новость, Елизавета признавала: ей было известно, что в России принцесса от лица прусского короля участвовала в заговоре, целью которого стало свержение канцлера Бестужева. Нет никаких доказательств того, что инициатором этого неприятного поручения был Бестужев, хотя это очень похоже на него. В таком случае они с Елизаветой сошлись в своих взглядах.
Разумеется, письмо, его содержимое и то, как оно было доставлено, дало Фридриху четкое представление о том, как сильно он переоценил Иоганну. Сожалея о своем решении, он никогда не простил ее. Десять лет спустя, когда после смерти мужа Иоганна стала регентшей своего юного сына, Фридрих неожиданно упразднил независимость Цербста и включил его в состав королевства Пруссии. Иоганна была вынуждена скрываться в Париже. Там, всеми отверженная, она и умерла за два года до того, как ее дочь стала императрицей России.