Кроме того, у нее была политическая мечта, которую она тоже лелеяла всю свою жизнь: это была великая идея ее царствования, греческий проект, т. е., другими словами, завоевание Константинополя. Все же остальные ее воззрения и планы представляли полный хаос и противоречили одни другим. В политике она не раз говорила о своей республиканской душе и признавала в то же время, что лучшая из форм правления – самодержавие. В философии она называла себя всегда другом Вольтера, а иногда иезуитов. Ее идеи или, вернее, симпатии, сложившиеся у нее под влиянием воспитания и общения с философскими и освободительными тенденциями века, значительно изменились к концу ее царствования. Первый порыв ее либеральных стремлений сейчас же столкнулся с практикой власти, и она с удивлением увидела, в какую форму выливаются иногда гуманитарные идеи при осуществлении их в жизни. Это сперва поразило ее, а потом она испугалась. И кончилось тем, что ей пришлось огнем и мечом душить народное движение, поднятое Пугачевым во имя воли, а французская революция нашла в ней непреклонного врага.
В искусстве царствовать Екатерина была виртуозна. Ей немало помогало, конечно, и счастье: самые рискованные ее предприятия почти всегда кончались успешно, но многим она была обязана и лично себе. Ее выдержка, решительность, самообладание и власть над собой и над другими, ее высокомерная ясность духа в минуты самых жестоких испытаний положительно не знают себе равных в современной истории. Ее умение управлять людьми было исключительно, так как она ввела в него те приемы и средства, к которым прибегают женщины, чтобы покорять мужчин. Это была странная обольстительница, императрица – Цирцея. Но выбирала она людей не всегда удачно. Впрочем, она брала от них зато всю ту долю труда, энергии и талантливости, на которую они были только способны. Она сама служила им примером. В минуты кризисов она проявляла изобретательность, неутомимость и находчивость, граничившие почти с чудом. Кроме того, она ввела в политику несколько невиданных прежде и новых приемов: с первых шагов царствования она стала приводить в смятение всех дипломатов смелостью своих решений и намеренной резкостью и откровенностью речей, подобно сошедшему в могилу великому государственному деятелю современной Германии; как и он, она охотно прибегала к силе, которая в наши дни почти вершит судьбы мира, – к общественному мнению: она заставила служить себе печать, пользовалась рекламой, положила в некотором роде почин политическому журнализму. Она не брезговала, впрочем, и старинными приемами власти: у нее была своя тайная канцелярия. Но, несмотря на это высокое искусство управлять страной, и ей случалось иногда делать ошибки. Виной тому был ее оптимизм: она не только жила химерами, не замечая действительности, но часто намеренно закрывала на нее глаза, когда эта действительность не совпадала с ее мечтами. Во время ее знаменитого путешествия в Крым, походившего на прекрасную сказку, она не видела, сколько горя и нищеты пряталось за роскошными декорациями блестящей феерии, созданной на миг, чтоб пленить ее воображение. Но, благодаря ее большой личной энергии и умению вдохновлять других, правление ее достигло в общем больших результатов и в области внутренней и внешней политики.
Внутри империи ей пришлось прежде всего защищать престол от покушения, более или менее сходных с тем переворотом, с помощью которого она сама достигла когда-то власти. Из этой борьбы она вышла победительницей. Иван Антонович был убит в своей тюрьме, а Лже-Петр III привезен в клетке в Москву и предан казни. В своих законодательных начинаниях Екатерина была менее счастлива. Великая комиссия, призванная ею, чтобы выработать для России новое уложение, которое должно было превзойти все европейские своды законов, потерпела полную неудачу. Императрица, умевшая «только начинать», на этот раз долго не замечала, что для того, чтобы ее реформа увенчалась успехом, ей надо было «начать сначала», т. е. с уничтожения крепостного права. Но когда она поняла это, то сейчас же отступила назад. Ей не было дано разрубить этот Гордиев узел.
Она несколько усовершенствовала судебное ведомство, понизила степени наказания, бывшие до нее непомерно жестокими, но не уничтожила плети. Ее деятельность оказалась более плодотворной в области чисто административной. Здесь Россия обязана ей первыми попытками ввести правильное, систематическое внутреннее управление. Финансовая политика Екатерины заслуживает меньше похвалы. По сути говоря, это была политика изворотливости: Екатерина постоянно нуждалась в деньгах и для войн, и для роскоши, которой любила окружать себя, и для удовлетворения своих прихотей; и она не задумываясь доставала их, делая займы за границей и фабрикуя ассигнации у себя дома. Она положила этим начало режиму, который со времени ее смерти все дальше и больше развивался в России. Но России всегда приходилось платить дорого за свою славу.