Водитель «девятки», от которой отъехали милиционеры, потянулся, разминая плечи. Потянулся со смаком, так, что сиденье под ним затрещало.
– Вот работенка! Пятый час глядим в погасшие окна. Утром сменят – придешь к бабе и соврать нечего – мол, опасная и секретная у нас служба! – преодолевая зевоту, пробурчал Антон Гурьев.
Гурьев был капитаном. Он отслужил в «НН» шесть лет, стал крепким профессионалом, однако в последнее время его взгляды на этот мир – мир погасших до пересменки окон, – менялись. Причем менялись с катастрофической быстротой. Нет, Гурьева перестала устраивать даже не зарплата, о которой можно (и лучше) не говорить. Его перестало устраивать то унизительное состояние, когда нормальные люди стараются двигаться, крутиться в меру своих запросов и характеров, а он, Гурьев, в это время должен стоять на незримых рубежах отчизны и следить. А если что – его нет. И не в тщеславии дело, а в том, что связей, контактов элементарных нет… этого нет… того нет.
– Ни хуя нет! – вслух произнес Антон.
– Так спит еще – рано, – не понял коллега, полагая, что Гурьев имеет в виду объект.
– Потому что нормальный – вот и спит! А ебанутые на голову с ОВОшниками собачатся по ночам, – огрызнулся Гурьев.
Ему ответили понимающим молчанием, хотя, если честно, двое из троих не поняли ничего. Старший смены, а на их языке бригадир, понял, но лаяться не стал. Он развернул плитку заморского шоколада, отломил кусок и протянул через плечо Гурьеву. Гурьев взял, нервно засунул весь кусок в рот, прожевал.
– Вкусный, – с набитым ртом похвалил он.
– Мне очень давно один летчик сказал, что быть бомбардировщиком – это часы скуки, перемежающиеся минутами ужаса, – успокоил его старший.
Бригадиром в смене был Александр Нестеров. Мама Нестерова была легендой наружного наблюдения. Нестеров с детства слышал шуршание радиостанций. Он работал девятнадцатый год и сам стал легендой. Нестеров был болен наблюдениеманией (не путать с вуайеризмом!). Он плохо понимал, почему солнце постоянно исчезает с неба, но мог срисовать номер квартиры, в которую зашел объект, даже если того со всех сторон окружали телохранители. Когда Нестеров разговаривал, то наклонял голову к левому плечу. Эта привычка выработалась с годами от разговоров по радиостанции. Своего рода благоприобретенный миазит.
– Ыщо есть! – улыбнулся молодой Лямин, перебирая фирменные упаковки с провизией.
А получилось так: около 23.00 они таскали объект в Калининском районе, где последний заехал в универсам и набрал целую тележку снеди. Объект имел условное наименование – «Пингвин» (надо отметить, что наружка дает прозвища чрезвычайно точно). Когда объект выкатил покупки на автостоянку и стал перегружать их в багажник, кто-то позвонил ему на мобильник. Разговор был долгий, нервный, матерный. Объект дерганно пингвинил вокруг своей блестящей «Ауди», бил ластами по ушам и, наконец, прыгнув в авто, сорвался с места. Мало того, что сотрудники наружки слышали весь текст, так еще и, наблюдая за ним, заметили, что часть корзины с продуктами сиротливо осталась на стоянке. Первая машина стартанула за объектом, а на позывной сотрудника из второй – только что пришедшего работать в систему Вани Лямина, – поступил не терпящий возражений приказ: «Грузчик![3] Что стоишь – клювом щелкаешь? Хватай товар – неси до базы!». Несколько секунд Ваня переваривал это сообщение, а затем схватил тележку и, пронесясь с чужим добром через проезжую часть, сумел практически на ходу закинуть оставшиеся продукты в свою машину. Больше всего в этот момент он напоминал чем-то напуганную, мечущуюся мамашу с малышом в коляске.
Естественно, после такого случая настроение у находившихся внутри второй машины заметно поднялось, поскольку на подобные сорта пива у них денег не хватало, не говоря уже об остальных покупках. Однако и в первой машине сидели далеко не мальчики, и они тут же передали зашифрованным текстом: «Грузчики, не распаковывайте товар – мы видели накладные!» Что означало: мы видели, сколько и чего вы скоммуниздили – делим поровну.
Объект довели до гостиницы «Прибалтийская», и здесь его, как самый молодой, потащил Лямин. Стоя у лифта в холле, погруженный в свои мысли объект вскользь зацепил взглядом незнакомого парня (имя которому было Лямин), увлеченно пытавшегося вскрыть упаковку редкого французского сыра. В голове у объекта мелькнула мысль, что именно такой сыр он купил час назад. То, что это и был его сыр, объект, конечно же, не знал.
Между тем юный разведчик привлек к себе внимание стоявшего неподалеку от него охранника. Тот уже собрался подойти к Лямину (и далеко не с гостеприимными намерениями), как вдруг у Вани предательски и как всегда не вовремя зашумела радиостанция. Сотрудник службы безопасности «все понял» и, глядя на коробку из-под сыра, подумал: «Контрразведка за каким-нибудь фирмачом… а в коробке, видать, видеокамера». А Ваня Лямин, в свое время приехавший в Питер из Костромы, до того как коробка не поддалась, и сам не знал, чего он такое вскрывает. Он так удивился! Он думая, что обнаружит в ней что-то страшно экзотическое… клешни португальского омара, к примеру… Лямин мечтал попробовать что-нибудь португальское… Почему именно португальское – он не знал. Может быть, потому, что совсем недавно в Португалии прошел очередной чемпионат Европы по футболу? И тут на тебе – такой облом. У них в Костроме сыра этого как на гуталиновой фабрике! А этот еще и испорченный – заплесневел видать, пока везли…
Ну, а потом, пока торчали под адресом объекта, успели сожрать и все остальное.
– Скоро перейдем на банальный ночной грабеж, – проворчал Гурьев, допивая из банки темное ирландское пиво. Потом он рыгнул и заявил: – За такие деньги мог бы ящик «Толстяка» купить.
– Действительно! – откликнулся Нестеров, поворачиваясь к Лямину. – Лямка, чо не посоветовал этому тюленю педальному, пока в универсаме за ним крутился?
– Я там рекламу по телеку глядел – Олейникова со Стояновым! – мечтательно произнес Лямин.
– Замечательно! – крякнул Нестеров. Все заржали. Гурьев даже прослезился.
Около восьми утра пост сменили. Нестеров и компания добрались до конторы, после чего Гурьев покатил в гараж ставить на прикол оперативную машину, а остальные пехотинцы[4] вошли в незаметную дверь, рядом с которой красовалась вывеска: «Филиал № 2 фабрики игрушек». Любой прохожий, желая проявить свои аналитические способности, сделал бы глубокомысленный вывод, мол, если есть филиал фабрики № 2, значит где-то существует и филиал № 1. Данное умозаключение, в принципе, логично, однако на практике абсолютно неверно. С таким же успехом база «НН», которая на сленге ее обитателей зовется «кукушкой», могла бы именоваться и «Трест столовых № 37», и «СевЗапГлавСнабФлотПрод». Одним словом, «Рога и копыта» – 2.
Смена принялась отписывать сводку наблюдения. Вернее, так: Лямин, как самый молодой и к тому же обладающий красивым почерком, писал, а его бригадир, он же наставник Нестеров, стоял над душой, подгонял и, мягко говоря, ворчал, поучая:
– Не «гостиница „Прибалтийская“», а «гостиница „Прибалтийская“, расположенная по такому-то адресу»… Не просто «дыр-дыр-дыр», а добавь чуть детектива. Заказчику[5] интересней – он же нас оценивать будет. Да и нашему руководству приятней… Но и не перебарщивай!.. Мать твою, Лямка, чего ты городишь? «В течение часа объект пил пиво в баре „Корсар“, периодически совершая проверочные действия». Это он периодически в сортир бегал! Имеет право, между прочим, с четырех-то кружек…
Лямин торопился, нервничал, выходил за поля не предусматривавшего приливы графомании казенного бланка и совершал орфографические ошибки при написании названий улиц и питейных заведений (толком изучить город он еще не успел).
Причины торопиться у Нестерова были. И не только потому, что после ночной смены хочется как можно быстрее добраться до дома, перехватить кусок-другой чего-то съестного и отправиться давить подушку. Дело в том, что сменный наряд, к вящему неудовольствию его участников, не может работать как часы. Оно хорошо, конечно, когда восемь положенных по КЗОТу оттаскал объекта, а потом заводской гудок и всё: концерт окончен – скрипки в печку. А если сменщики опаздывают (пробки, инструктаж затянулся, на заправку по дороге заскочили)? А если объект за это время уже до государственной границы доехал? А если… Много всяких таких «если» бывает. Так что пока в контору вернешься, пока отпишешься – гля, еще пару часиков и натикало. Причем своих, законных, которые тебе, естественно, никто дополнительно оплачивать не станет. Ведь, в конце концов, не за деньги служим – Родине! А кроме того, есть такая старая «ОПУшная» мудрость: отработал – не светись. В смысле, без видимых причин по конторе не слоняйся. Иначе нарвешься на начальство, а у него, у начальства, всегда неразрешимая дилемма – кого-бы еще для массовости отправить на: пятикилометровый кросс, встречу с ветеранами, хозработы, оформление боевого листка (или просто – на хрен, ежели настроение располагает). И тогда пиши пропало:
3
Грузчик (спец. термин) – сотрудник «НН». Термин используется при ведении радиопереговоров.
4
Пехотинцы (проф. жаргон) – сотрудники наружки, за исключением начальства и оперативных водителей. Все те, кто в прямом смысле регулярно топает за объектом пешком.
5
Заказчик (спец. термин) – сотрудник гласной службы, инициатор задания на проведение мероприятия «НН» и конечный получатель результатов наблюдения «грузчиков».