Кэтлин приняла приглашение Антуана с простотой, показавшейся Антуану после тех усилий и смущения, которых ему стоило его обращение, просто восхитительной. Молодая женщина лишь попросила его не выбирать какой-нибудь слишком известный ресторан Лиссабона или «Эсторил».
На какое-то мгновение контур челюстей Антуана стал более рельефным. «Ей стыдно показаться со мной на людях», — подумалось ему. Но зеленые глаза Кэтлин были полны блаженства, одновременно откровенного и скромного, и Антуану стало неловко от того, что он может приписывать ей такие низкие чувства.
Просто она, значит, не переносит ничего показного, не любит сутолоку. Должно быть, ей приятно общество только тех людей, кто ей нравится? Она, значит, похожа в этом на него.
При этой мысли Антуан вдруг почувствовал сильное волнение: у него появилась смутная и страстная надежда. До этого он был твердо уверен, что такого рода чувства умерли в нем навсегда.
— У меня есть на примете как раз то, что вам нужно! — воскликнул он. — Я отвозил туда своих пассажиров. Но мы, мы отправимся туда другой дорогой… Гораздо лучше… Вот увидите…
Антуан подумал о загородном ресторанчике, находящемся около Западного маяка, на прибрежных скалах, которые там, где Тежу впадал в океан, казались порогом суши и одновременно морскими воротами. Можно было отправиться либо по прибрежной дороге, либо на одном из тех маленьких пароходиков, которые обеспечивали регулярное сообщение с маяком.
Кэтлин была в восторге, когда они сели на пароходик, ступив на него прямо с нижних ступенек Торговой площади, которые лениво и торжественно спускались к самой воде.
— Это совсем как в Венеции! — воскликнула она. — Я никогда там не была, но я уверена в этом.
Антуан рассмеялся, причем как-то неловко, потому что он разучился смеяться.
— А если не были, то как же вы знаете? — спросил он.
— Из книг, глядя на картины, — сказала Кэтлин. — Когда приходится оставаться все время на одном месте, то это дает свободу воображению.
Она стала объяснять, как она мысленно превращала прочитанное в пейзажи и как можно путешествовать по альбомам, по атласам. Необходимые слова рождались у нее в голове без усилия, непринужденно слетали у нее с уст и очень точно выражали ее мысли. Антуан их все понимал. Она нашла правильный путь к его уму, не обладающему культурой, но богатому опытом и знанием далеких горизонтов. Ему показалось, что он как-то сразу стал богаче, что ему досталось бесценное сокровище. У него снова возникло ощущение, что ему дают что-то в долг. Он смотрел на Кэтлин с восторженным уважением.
Она чувствовала эти ощущения Антуана и удивлялась той радости, которую они ему приносили.
Матросы стали отдавать швартовы.
— Отплываем, отплываем! — воскликнула Кэтлин.
В ее голосе звучали самые настоящие детские интонации.
«И ведь это тоже девчонка», — подумал Антуан. И у него впервые возникло желание прижать ее к себе.
Вдруг он увидел, как такое живое лицо Кэтлин мгновенно превратилось в подобие восковой маски, и то ледяное выражение, о котором часто говорила Мария, затуманило ее взгляд.
Антуан проследил за его направлением и увидел на пристани маленького розовощекого человечка, который, улыбаясь, делал знаки, чтобы корабль не отплывал без него. Антуан снова посмотрел на Кэтлин. Но она уже смотрела в другую сторону.
Инспектор Льюис поднялся на борт, и корабль отчалил.
«Ну не из-за него же это у нее», — подумал Антуан.
Он утвердился в этом чувстве, когда на приветствие маленького человека Кэтлин небрежно наклонила голову.
Берега Тежу проплывали мимо них: с одной стороны Лиссабон, его церкви, монастыри и пригороды; с другой стороны — его покрытые лесом, с виду немного диковатые холмы, а у их подножия, в бухточках — домишки рыболовов. Река была широкая, как морской пролив. А по всему этому пробегали огни и оттенки заката.
Кэтлин казалась бесчувственной и как бы закрытой для этой красоты.
— Вам это совсем не нравится? — с грустью спросил Антуан.
— О, конечно, нравится! Это все великолепно, но я не очень хорошо себя чувствую. Понимаете ли, я очень плохой моряк, — прошептала Кэтлин.
Она попыталась улыбнуться, но это ей не удалось.