Антуан переоделся и оставшуюся часть дня провел на работе. Время от времени он, продолжая рулить, ощупывал через парусину куртки свой новый талисман. Тогда челюсть его выступала немного вперед.
Когда наступил вечер, он надел свою нарядную одежду, и Кэтлин снова им залюбовалась. Потом она заметила с улыбкой:
— Так ты решил носить твой талисман на шее?
— Да, я передумал, это бывает, — сказал Антуан.
Он сделал несколько шагов по просторной комнате и остановился лицом к стене, словно ему захотелось получше рассмотреть рисунок облицовочной плитки.
Задержавшись в этой позе, он вдруг спросил:
— Это правда, что ты покупала галстуки твоему мужу?
Голос его был ровный и нейтральный. Он не получил ответа. Он резко повернулся к Кэтлин и пророкотал:
— Что же ты не отвечаешь?
— Я не знаю… а что? Я уже даже и не помню… — пролепетала Кэтлин с немного растерянным выражением на лице.
Потом она заговорила очень быстро:
— Понимаешь, такие вещи делаешь, не обращая на это внимания. Это так естественно. Моя мать делала это для моего отца, а я сама, когда была еще ребенком — для моего старшего брата.
— Я говорю не о твоих родителях, я говорю тебе, о твоем муже, — резко сказал Антуан.
Кэтлин ничего не говорила и не двигалась.
Антуан усмехнулся.
— Я вижу, в чем тут дело… я вижу, в чем тут дело…
Он медленно достал из кармана нож и, не снимая галстука, стал отрезать от него лоскут за лоскутом. Развязав то, что от него осталось, он бросил обрывок на пол.
— Я не привык, чтобы меня принимали за кого-то другого.
Кэтлин ничего не сделала, чтобы помешать ему уйти.
Антуан шел наугад по запутанному и сложному переплетению старых улиц, из которых состоял этот расположенный на холме старинный квартал. Он шел куда глаза глядят по наклонной мостовой.
Антуан размышлял:
«Как же могло произойти, что мне никогда не приходило в голову мысли о нем? Наверное, у меня все последние дни и в самом деле был помутнен рассудок…»
Он шел очень долго, низко опустив руки, и в голове у него не было никаких мыслей. Потом он снова задумался.
«Я никогда ни у одной женщины не спрашивал о ее прошлом. Но ведь прошлое есть у каждого. Какой же вывод?»
Ответа на этот вопрос Антуан не находил. Он продолжал спускаться по склону холма. Одна темная улочка сменяла другую.
Сам того не сознавая, он поднес руку к своему воротничку, к тому месту, где должен был бы находиться узел галстука. Он почувствовал в себе желчь, горькую обиду и ярость, которая не находила выхода.
Он подумал еще:
«Она рассказывала мне обо всем… о родителях… о доме, где она жила, когда была ребенком… о саде… о монастыре… о старой горничной. А о нем, о нем… никогда, ничего… Как если бы это не имело никакого значения… как если бы этого никогда не было…»
Антуан сжал свои опасные кулаки. Он остановился и, не отдавая себе отчета, громко сказал:
— Дрянь.
Звонко прозвучавшее слово, настолько сильно удивило его, что он обернулся, чтобы увидеть, кто это сзади него произнес его.
Потом он понял, что сказал его сам, что это оскорбление относилось к Кэтлин, и у него возникло желание откусить себе язык. Зеленые глаза, блестящие зеленые глаза… Шея Кэтлин, нежная, длинная, белая… а он… он…
«А я, разве я вел с ней разговоры об Анн? — подумал Антуан, начиная сердиться на самого себя. — Права она, а не я… Мертвых не нужно трогать… таких мертвых, как эти».
Антуан снова двинулся в путь. Он знал, что настоящая правда была в этих последних мыслях. Обычно это чувство возвращало ему спокойствие.
Спуск прекратился. Антуан оказался на пустыре по соседству с торговым портом.
Сломанные вагоны… Неисправные машины, груды железного лома, древесина…
Антуан вспомнил, что он часто тут спал, в самом начале, когда у него не было работы и когда он ходил в лохмотьях. Он потрогал тыльной стороной руки богатую материю, в которую он был одет. Он испытал яростное желание сорвать с себя одежду, которую так нетерпеливо дожидался и которой так гордился.
— Без этого костюма не было бы этого чертово-го галстука, и эта глупая Мария не стала бы ничего говорить, и я не оказался бы снова в дурацком положении, — снова проворчал Антуан, не замечая, что он опять стал думать вслух.
Он тяжело опустился на один из вскрытых ящиков. Ночь была светлая. Можно было различить металлические корпуса подъемных кранов в торговом порту. Было видно, как течет река.
«А вообще, мне на все наплевать… Скоро меня уже здесь не будет», — подумал Антуан.