— Каком происшествии?
— Вы сами прекрасно знаете каком!.. О вашей ссоре с офицером жандармерии. Ко мне поступила его жалоба. Хотите ее прочесть?
— Это меня не интересует. Дайте этой истории ход, какой сами сочтете нужным.
Грустная складка, так хорошо знакомая стажеру, сделала еще более заметными глубокие морщинки вокруг губ Мори.
Он улыбнулся и продолжал:
— Я конечно же все улажу. Однако окажите мне услугу, не принимайтесь за старое. Вы же не хотите, чтобы во время отсутствия Тели я оказался в сложной ситуации… На вас мало похоже, чтобы вы так напились.
— Я не напивался, — ответил Эрбийон.
Он уже готов был сдаться. Он больше не мог воспринимать в штыки уважительный тон Клода, его слова, желание защитить, помочь ему… Принять его помощь… стало бы верхом унижения, коварства…
— Вы же не станете меня уверять, будто это и впрямь произошло из-за девушки! — воскликнул Клод.
Эрбийон испугался этого слишком проницательного взгляда. Необходимо было как можно скорее закончить разговор.
— В этом по крайней мере я не обязан перед вами отчитываться. Если вам необходимо меня наказать, то так и сделайте. Я не собираюсь унижаться. А в том, что не касается службы, я свободен.
Когда Эрбийон вышел, Мори на несколько секунд в задумчивости застыл на месте. Затем, уже в сотый раз, он перечитал телеграмму от жены. Она ехала к нему. Через час поезд должен был доставить ее на вокзал. Каким же долгим будет это ожидание!
ГЛАВА VII
Перроны вокзала были почти пусты. Несколько жандармов и какой-то сержант в фуражке с подбородным ремнем, командовавший небольшим отрядом пехотинцев, проверяли документы у редких военных, отбывающих в увольнение. Как только поезд начал останавливаться, молодая женщина без труда узнала высокую и хрупкую фигуру своего мужа. Она испытывала к нему привычное чувство, состоящее из дружбы, ощущения безопасности и скуки.
Однако какое волнение поднялось в ее крови, когда она под действием большого желания, несмотря на абсолютную неправдоподобность, поверила в то, что молодой штабной офицер на перроне был Эрбийоном!
«Я и вправду сошла с ума, — подумала она про себя, когда убедилась в своей ошибке. — Клод должен был приехать один».
Мори тоже заметил Элен еще издалека. Когда ее голова на длинной и мягко изогнутой шее, которой он любовался, показалась из-за дверцы вагона, его подозрения, тревога рассеялись, словно дым. Элен ехала к нему, ради него, едва только получила известие, что он — на отдыхе. Она приближалась со своими ласковыми и живыми глазами, юными движениями, таинственной серьезностью.
Мори в эту минуту был настолько счастлив, что в его голове мелькнула ребяческая мысль о том, что временная должность командира делала его более притягательным. Ему захотелось вскочить на еще не остановившийся поезд и, перебегая с подножки на подножку, догнать эту личность, которая нравилась ему самому. Однако она его также и пугала.
Именно рядом с Элен он особенно стеснялся своей неловкости, неуклюжести своего тела, неспособности выразить самые важные чувства.
Мори дождался, пока поезд остановится, и когда пошел навстречу Элен, на его лице осталось только очень спокойное и очень внимательное выражение. Как обычно, молодая женщина не сумела заглянуть в глубь этой скованности. Ей казалось, что за ней наблюдают, ее оценивают со сдержанной и проницательной нежностью. Она почувствовала, что должна извиниться.
— Я больше не могла, — сказала она. — Обещаю, Клод, я совсем не буду тебе мешать, не буду отрывать от общения с товарищами.
Он прижал ее к своему костлявому телу со страстью, но настолько робкой, что ее невозможно было даже заметить, и несмотря на то, что его сердце переполнялось блаженством и счастьем, спокойно ответил:
— Ты правильно сделала, дорогая. Товарищи не очень-то претендуют на мое время.
Она взяла его под руку. Не произнеся больше ни слова, они вышли с вокзала. Когда они ехали в машине, Мори не сумел полностью скрыть безудержность своего счастья.
— Элен, Элен! — прошептал он. — Я столько думал о тебе! Ты спасаешь меня от одиночества, от призраков…
Она почти не расслышала его слов. До самого последнего момента она оглядывалась по сторонам в надежде увидеть Эрбийона. В присутствии Мори у нее всегда возникало чувство вины, но той вины, в которой он действительно мог бы ее упрекнуть, она не ощущала.
— Ты всегда так мил, — ответила она с отсутствующим выражением.
Каптенармус из хозяйственной части эскадрильи подыскал для офицерской столовой одну большую комнату и кухню в довольно красивом буржуазном домике, расположенном на окраине городка.