- Значит, сейчас еще рано? - печально сказал Привалов.
Старый ученый не ответил. Стоя на пороге комнаты, он смотрел на экран телевизора.
- А третий пункт? - спросил Привалов.
- Иди-ка сюда, Борис. Посмотрим телевизор.
Привалов встал, взглянул на часы:
- Поздно уже. Пойду, Бахтияр Халилович. Извините, что отнял у вас время...
- Э, брось. Иди сюда, говорю. Картина старая, но есть там один эпизодик... Сейчас его покажут.
Он взял Привалова за локоть и повел в комнату.
Борис Иванович сразу узнал фильм: "Плата за страх".
...Грузовики везут нитроглицерин. Огромный камень, свалившийся с горы, загородил дорогу. Камень решили взорвать. В нем выдолбили шпур. Но как налить туда грозную жидкость, которая взрывается даже от взбалтывания?
Затаив дыхание, человек смачивает нитроглицерином стебель пальмового листа. Потом вставляет его в шпур и пускает сверху струйку нитроглицерина. Струйка обволакивает смоченный стебель и спокойно стекает по нему...
Багбанлы потянул Привалова за рукав, и они вернулись на балкон.
- Видел, как поверхностное натяжение работает? - спросил ученый.
- Африканцы таким же способом переливают воду в скорлупу страусового яйца. Ливингстон об этом писал, - сказал Привалов. - А у Жюля Верна помните? - чтобы успокоить волнение, с корабля выливали в воду китовый жир. - Борис Иванович снова воодушевился. - А теперь знаете как поступают в морской практике? Вывешивают за борт брезентовые мешки, набитые пенькой и залитые маслом. В мешках проколоты дырки, и масло стекает по борту в воду...
- Что и говорить, огромная сила, - задумчиво сказал Багбанлы. - Может показаться невероятным: масляная пленка толщиной в одну молекулу гасит колоссальную энергию волны... - Он опять прошелся по балкону, заложив руки в карманы. - Но Шулейкин в "Физике моря" приводит пример: громадная кинетическая энергия курьерского поезда при внезапном торможении поглощается тончайшим поверхностным слоем соприкасания колес и тормозных колодок - и это не кажется невероятным...
Привалов не спускал глаз с ученого, напряженно слушал.
- Допустим, - говорил тот, - нам удастся усилить натяжение поверхности и...
- Согласны, Бахтияр-мюэллим? - почти закричал Привалов.
- Не торопись. Я допускаю возможность. Но только в принципе, а не в действительности.
- Почему?
- Потому что твоя нефтяная "колбаса" - если удастся ее создать, двигаясь в толще воды, встретит огромное сопротивление. Трение, голубчик! Оно тоже одно из свойств поверхности. Поверхностные слои отстанут от внутренних, и струя, расплывется. Вот тебе мой третий пункт.
- Прекрасно, - сказал Привалов. - Значит, добавляется еще одна задача: снизить трение.
Багбанлы повалился на стул и долго, с удовольствием смеялся.
- Ты молодец, Борис! - сказал он, вытирая платком глаза. - Тебе ни трение, ни земное тяготение нипочем. Даже вещество ты готов вывернуть наизнанку...
- Пойду, Бахтияр Халилович, - со вздохом сказал Привалов. - Спасибо за консультацию.
- Знаешь что? - Старый ученый пристально посмотрел на него. - Бери меня в компанию. Попробуем из любопытства - чем черт не шутит? Только уговор: не зарываться. Думаем только над принципиальным обоснованием идеи, не более!
10. ОПЫТ, НЕ СОВСЕМ ПОДХОДЯЩИЙ ДЛЯ КВАРТИРНЫХ УСЛОВИЙ
Собственно говоря, каждому эксперименту сопутствует
своя великая минута, только она проходит прежде, чем
успеешь ее заметить.
М.Уилсон, "Живи с молнией"
- Рита, - сказал Бенедиктов, - ты уверена, что нож тогда упал за борт?
- Да.
- Совершенно уверена?
- Ну, знаешь... - Рита отложила книгу и встала с дивана.
- Не сердись, - сказал Бенедиктов. - Понимаешь, нож искали там... ну, в том месте... и не нашли.
- Легче найти иголку в стоге сена.
- Ты переменилась в последнее время. Стала относиться к моей работе... гм... не так, как раньше... Поэтому я и спросил.
- Нет, Толя, это ты переменился. Ты просто перестал замечать меня. Я очень, очень прошу: брось эти опыты. Они совсем изведут тебя. Они уже встали между нами... Вспомни, как было нам хорошо До этой злосчастной находки.
- Да, - сказал Бенедиктов. - В самом деле, было хорошо...
- Ведь правда? - с надеждой спросила она.
Бенедиктов посмотрел на часы:
- Сейчас ко мне придет один человек. Мы будем работать вместе.
Рита тряхнула головой и молча вышла из кабинета.
Несколько лет назад Анатолий Петрович Бенедиктов, преподававший тогда в университете, влюбился в веселую, своенравную студентку биологического факультета.
Незадолго перед этим он с блеском защитил диссертацию об электрических токах в живом организме и опубликовал интересное исследование об электрических рыбах, которое вызвало длительную дискуссию среди биологов.
Однажды во время лекции Бенедиктов, заметил, что несколько студенток, хихикая и перешептываясь, передают друг другу какой-то листок. Он быстро подошел к ним, и, прежде чем девушки опомнились, листок был у него в руках. Он посмотрел и нахмурился. Там был изображен он сам, Бенедиктов. Взлохмаченный, коренастый, довольно похожий, но снабженный рыбьим хвостом на манер русалки, он дирижировал трезубцем, а вокруг плясали рыбы. Под рисунком было несколько строчек, набросанных тонким, легким почерком:
Очень странны результаты изучения реликтов:
Не потомок обезьяны наш лохматый Бенедиктов.
Он - гибрид, соединенье электрического сома
С дикобразом. Вот обида для исходной хромосомы!
Он не физик, не биолог, он не рыба и не мясо,
Он - электроихтиолог промежуточного класса!
- Чье произведение? - спросил он, обведя сердитым взглядом притихшую аудиторию.
Поднялась тоненькая белокурая девушка и, смело глядя на Бенедиктова карими глазами, любезно сообщила:
- Мое.
Не сказала, а именно любезно сообщила.
- Благодарю вас, - медленно, немного в нос сказал Бенедиктов, сунул рисунок в карман и принялся дочитывать лекцию.