А терять время Опрятин не любил.
Две головы склонились над розовым листом светокопии: Николай и Юра сверяли отметки глубин на плане трассы трубопровода.
Молодой лаборант Валерик Горбачевский, взглянув на часы, подошел к зеркалу и принялся расправлять свои черные бачки и усики. Зимой Валерик три недели проболел гриппом и за это время отрастил бакенбарды, которые придали его круглому мальчишескому лицу нагловатый вид. В отделе эти бачки называли "осложнением после гриппа".
Расчесывая усики крошечным гребешком, Валерик напевал песенку о некоем Чико, который приехал из Пуэрто-Рико.
- Друг мой Валерий, - ласково сказал Юра, - где, по твоему мнению, находится Пуэрто-Рико?
- Да знаю я! - Лаборант дернул плечом.
- Кажется, недалеко от Мадагаскара?
- Кажется, - неуверенно подтвердил Валерик.
Инженеры засмеялись.
- Вот видишь, друг мой, сколь пагубно... - начал было Юра, но тут зазвонил телефон, и он снял трубку. - Николай, тебя шеф вызывает. Захвати план трассы и отметки.
Николай, прыгая через две ступеньки, поднялся этажом выше и вошел в кабинет Привалова. Там сидел незнакомый сухощавый человек в зеленоватом костюме. Он внимательно посмотрел на Николая, слегка кивнул и назвал себя:
- Опрятин.
Николай тоже представился и сел напротив Опрятина.
- Так вот, Николай Сергеевич, - Привалов посмотрел на него сквозь очки, - товарищ Опрятин - наш сосед из Института физики моря. Он сообщил мне интересные сведения, которые нам придется взять в расчет. Э-э... - Борис Иванович поднял очки на лоб и нагнулся над листом с трассой трубопровода. - Вот мель, где мы собираемся взрывать грунт.
Опрятин посмотрел и сказал:
- Излишне.
- Но мы заглубляем трубопровод, - возразил Николай, - исходя из перспективного понижения уровня моря.
- Видите ли, - сказал Опрятин, закидывая ногу на ногу и приглядываясь к Николаю, - я уже сообщил вашему руководителю: года через три уровень моря подымется. Следовательно, не стоит заглублять трассу.
- У вас точные данные?
Опрятин усмехнулся:
- Точнее, чем у меня, вы ни у кого не найдете.
Привалов откинулся на спинку стула, и очки его сами собой опустились на переносье.
- Ну-с, - сказал он, потирая лоб, - ничего не поделаешь, придется пересмотреть отметки. Прошу вас, Николай Сергеевич, завтра же сходите в Институт физики моря. Можно будет, Николай Илларионович?
- Пожалуйста, - кивнул Опрятин. - Во второй половине дня.
- Вот и отлично. Вы не представляете себе, сколько нервов выматывает у нас трубопровод. Чересчур осторожные люди тормозят работу. В прошлое воскресенье мы были на площадке и... А, да что говорить.
- Понимаю, - сочувственно сказал Опрятин. - Кстати, Борис Иванович, я не знал, что вы увлекаетесь парусным спортом.
- А что?
- Я видел вас в воскресенье на красивой белой яхте.
- Позвольте, откуда вы видели?
- С теплохода "Узбекистан".
- Вон что, - сказал Привалов. - Как же вы уронили с теплохода женщину?
Тонкие губы Опрятина чуть растянулись в улыбке.
- Лично я не ронял, - ответил он. - Был какой-то скандал. Столкнули ее за борт в свалке или сама она свалилась, право, не знаю. Кажется, в руках у нее был какой-то металлический предмет.
- Металлический предмет? - Привалов взглянул на Николая. - Вы видели что-нибудь, когда вытаскивали ее из воды?
- Кроме пряжек на босоножках, ничего металлического не видел.
- Ну, бог с ней. - Опрятин встал. - Между прочим, Борис Иванович, то место любопытно не только спасением утопающей. Я заметил там пузыри на поверхности воды. Не газовыделение ли?
- Вполне возможно. Сообщите нефтеразведчикам.
- Как я сообщу, не зная точно места? Это же не суша, где есть ориентиры.
- Помнится мне, - сказал Николай, - что в тот момент прямо по курсу у нас была телевизионная вышка, а на правом траверзе - холодильник. Восемнадцатый буй фарватера был метрах в ста к северу. Этих ориентиров вполне достаточно.
- Благодарю, - сказал Опрятин. - Итак, я жду вас завтра.
Он попрощался и ушел.
Николай принялся складывать светокопии.
4. ПРО КАПЛЮ, ИМЕЮЩУЮ КАПЛЕВИДНУЮ ФОРМУ
Привычка вместе быть день каждый неразлучно
Связала детскою нас дружбой; но потом
Он съехал...
А.Грибоедов, "Горе от ума"
Они вышли из института и зашагали по улице, залитой ярким солнцем.
- Ух, жарища! - вздохнул Юра. - Зачем вызывал тебя шеф?
Николай коротко рассказал.
- Интересно, каким образом они собираются поднять уровень моря? - Не дождавшись ответа, Юра заглянул в лицо друга: - Ты о чем задумался, старик?
- Юрка, - сказал Николай, - как ты думаешь, почему она упала с теплохода?
Юра ухмыльнулся:
- Вот оно что! Бойся женщин, которые падают с теплоходов. На твоем месте я бы не спасал их.
- Довольно звонить! - буркнул Николай и ускорил шаг.
Не то чтобы он много думал об этой женщине в красном сарафане, но что-то в ее лице, темноглазом и узком, обрамленном белокурыми волосами, вызывало в нем смутную тревогу. Как будто он уже видел когда-то это лицо.
Странная, в общем, женщина. Когда он, Николай, подплыл к ней, то не увидел ни тени испуга на ее лице. Она, только что свалившаяся с порядочной высоты, выдохнула по всем правилам - в воду, одновременно носом и ртом - и быстро сказала: "Не надо меня спасать, я хорошо плаваю". Тут подошла яхта. Юра так круто привелся к ветру, что правый борт лежал на воде и ему, Николаю, даже не пришлось помочь незнакомке взобраться на яхту. Потом она вежливо поблагодарила, обращаясь не то к Борису Ивановичу, не то к мачте, встряхнула обеими руками мокрые волосы и скрылась в каюте. Валя вынесла для просушки ее сарафан. А когда подошли к яхт-клубу, незнакомка ловко прыгнула на бон и сказала: "Не беспокойтесь, я доберусь домой сама". Ее сарафан мелькнул среди деревьев Приморского бульвара и исчез. Вот и все...
Друзья свернули с людной улицы в тихий переулок, который назывался "Бондарный". На узеньком тротуаре, в чахлой тени акации, сидели на табуретках два старичка в бараньих шапках и с яростным стуком играли в игру, известную на Западе под названием "трик-трак", а на Востоке - под названием "нарды", - древнюю игру, сочетающую умение переставлять шашки со случайностью - количеством выпавших очков.