Катер пошел вокруг остатков острова. Валило с борта на борт: процесс изменения дна еще не закончился, море было неспокойное.
— Дай бинокль, — сказал Мехти капитан-лейтенанту.
Он навел бинокль на отмель и увидел черный остов яхты. По обгоревшим доскам еще пробегали языки пламени. Мехти опустил бинокль. Лицо его было неподвижным. Только крупные капли пота катились по жестким щекам.
Через час подошел вызванный по радио отряд пожарных катеров — маленькие верткие суденышки с высокими надстройками. Там на поворотных турелях были установлены крупные брандспойты с прицельными устройствами. Они напоминали корабельные пушки.
Катера окружили огненный столб. Мощные струи воды вырвались из стволов брандспойтов и скрестились у основания факела, как мечи титанов.
Битва с огнем началась…
В праздничные вечера морские пожарники нередко выходят на середину бухты. Высокие фонтаны воды бьют в небо, струи сверкают и переливаются в свете цветных прожекторов. Толпы горожан собираются на Приморском бульваре, чтобы полюбоваться зрелищем изумительной красоты.
Но здесь было пустынное море. Ревел фонтан горящего газа, рычали мощные двигатели, шипели и обволакивались паром водяные струи, и багровые отсветы причудливо играли на облаках пара и дыма.
Огонь яростно сопротивлялся воде. Он то отступал, колеблясь, то вдруг набрасывался на суда. Лопалась и свертывалась в трубки краска на бортах катеров, дьявольский жар опалял моряков, одетых в асбест. Катер «Саламандра» вдруг охватило пламя. Заглохли дизеля, лишенные кислорода. Но отчаянные машинисты не растерялись: переключили воздухоприемники на кислородные баллоны, вырвались из огня. Соседний катер, «Полундра», снизив давление насосов, окатил «Саламандру» потоком пенной воды, сбил огонь. Окутанная паром «Саламандра» снова бросилась в битву.
Катера плясали на волнах, их швыряло из стороны в сторону, но стволовые — по большей части бывшие морские артиллеристы — не отрывались от штурвалов наводки и скрещивали струи на основании факела, чтобы оторвать пламя от поверхности моря.
Ночь или уже день? Не понять…
Но вот клинки водяных мечей срезали под корень огненный столб. В последний раз пламя взметнулось к небу — и потухло.
И сразу — темно. Нет, не темно: уже занимается рассвет. Неужели целая ночь прошла?..
Еще ревел потухший фонтан, но рев ослабевал с каждой минутой. Море успокоилось, стало гладким. Только в месте выхода газовых струй еще бурлила, вода.
Боцман Мехти попросил капитан-лейтенанта подойти как можно ближе к отмели. Он долго разглядывал черный остов яхты.
Капитан-лейтенант тронул его за плечо. Мехти молча отдал бинокль. Медленно спустился в каюту, лег на маленький диванчик, повернувшись к стене.
Взревели моторы. Катер пошел прочь от острова Ипатия, которого больше не существовало.
Хочешь послушать, как дрались в старину на морях?
Хочешь узнать, кто выиграл сражение при свете луны и звезд?
Уолт Уитмен, «Песня о себе»
Юра лежал на шершавых бревнах, закинув руки за голову и глядя в ночное небо. Над обвисшим парусом медленно плыл желтый и словно бы надутый ветром парус луны. Легкие дымчатые облачка то и дело наползали на полумесяц. Там, в вышине, ходил ветерок. Но внизу, над морем, было тихо.
Третья ночь на плоту…
Не забыть ту ночь, когда огненный столб встал над Ипатием. Он, Юра, изо всех сил наваливался на рулевое весло, чтобы быстрее отогнать плот от острова. Ветер гнал их на юг, вдоль восточного берега Ипатия. Нестерпимый жар опалял лица и кожу. Валерка схватил брезентовое ведро и, беспрерывно черпая воду, окатывал всех. Один раз плот чуть не занялся: огоньки пробежали по доскам, зашипела кора бревен.
— Парус! — заорал Юра. — Обливай парус!
Если бы сгорел парус — тогда конец. Тогда — прыгай в воду. А долго ли продержишься?.. Валерка ведро за ведром выплескивал на парус. Молодец, не растерялся. Женщины помогали ему — зачерпывали воду котелком и кастрюлей. Дымились бревна. Юра повис на рулевом весле, пытаясь хоть немного отжать плот к востоку.
И вот пылающий остров остался за кормой. Они плыли в ночь, в неизвестность. Сидя и лежа на бревнах, долго смотрели туда, на север, где вполнеба размахнулось зарево.
На рассвете зарево потухло. Плот уже был далеко от острова. В девятом часу утра парус заполоскал и обвис. Плот неуклюже развернулся боком и медленно поплыл по течению. Без ветра управлять им было невозможно.
Томительные, жаркие, безветренные дни…
Еды было достаточно. Хуже было с водой. Поспешное бегство помешало им наполнить анкерок, и там осталось на дне совсем немного. Теплую затхлую воду разбавляли морской. Она почти не утоляла жажду. К счастью, сохранилась ионообменная смола. Вчера обработали ею морскую воду — получилась относительно пресная, но противная на вкус вода. А когда и она кончится?..
— Перейдем на методы Бомбара, — сказал Юра. — Сырую рыбу будем кушать.
Валя сделала брезгливую гримасу.
А Валерка вспомнил зимний дрейф четверки наших солдат в Тихом океане.
— Ребята семь недель выдержали! — сказал он. — И в каких условиях: шторм, холод… Нет, нам все ж таки полегче. Каспий — не Тихий океан.
«А если налетит шторм? — подумал Юра. — На Тихом океане ходят волны-горы длиной метров в четыреста, их крутизна не грозит плоту опрокидыванием. Другое дело — каспийская волна, короткая, крутая, злая. Еще неизвестно, где опасней…»
Но вслух он этого не сказал.
Однажды далеко в стороне прошел вертолет. Прошел и скрылся, не заметив плота.
— Нас, конечно, ищут, — говорил Юра. — Колька всех там на ноги поднял.
Он водил пальцем по истрепанной карте. Свое место он знал только приблизительно: по компасу определял направление дрейфа, но скорость движения даже на глаз не мог прикинуть, потому что плот двигался вместе с течением и был неподвижен относительно воды.