Пальто Бенедиктов не снял. Он сел на стул и положил на колени шляпу и перчатки.
— Пришел к вам с ответным визитом, — сказал он. — В общем, без предисловий. Мне говорила жена, что вы интересовались какими-то железными коробками. Не могли бы вы объяснить, что это значит?
— Вы знаете это лучше, чем я, товарищ Бенедиктов, — ответил Юра. — Ящичек с рукописью был выброшен из вашей квартиры. Нас заинтересовала рукопись, и мы решили разыскать другие два ящичка, о которых там упоминалось. Очевидно, в одном из них был матвеевский нож. Очень жаль, что он утонул. Или его уже нашли?
Руки Бенедиктова беспокойно дернулись.
— Хорошо, — сказал он, прокашливаясь. — Если ваша осведомленность простирается столь далеко, то скажите: что спрятано в третьей коробке?
— Не знаю.
Они помолчали немного. Затем Бенедиктов проговорил:
— Насколько мне известно, вы занимаетесь проблемой проницаемости. Мы тоже кое-что делаем в этом направлении. Я слышал, вы собрали оригинальную установку и получили интересный эффект. Если не секрет… — Он замолчал и выжидательно посмотрел на Юру.
— Секрета, конечно, нет, — медленно, выбирая слова, сказал Юра. — Мы занимаемся проектированием нефтепровода. Попутно нас заинтересовал вопрос о диффузии жидкостей. Что касается наших опытов — к сожалению, не могу посвятить вас… Не уполномочен. У нас есть дирекция. Обратитесь с официальным запросом.
— С официальным запросом? — Бенедиктов невесело усмехнулся и встал. — Благодарю за совет, товарищ Потапкин. Рад был с вами познакомиться. — Он нахлобучил шляпу на лохматую голову.
— Я тоже, — любезно ответил Юра, поднял с пола упавшие перчатки и протянул их Бенедиктову. — Это, кажется, ваши. Вы узнали мой адрес через адресный стол? — спросил он вскользь.
— В этом доме живет один наш сотрудник.
— Ах, ну да, конечно… Между прочим, было бы очень интересно взглянуть на матвеевский нож. Если не секрет.
— Вы сами сказали, что он утонул, — буркнул Бенедиктов.
Юра вышел в галерею проводить гостя. Здесь Бенедиктов немного замешкался, глядя на голубую штору.
— Вы правы, — ответил Юра на его невысказанный вопрос: — Опыт был поставлен именно здесь.
Он широким жестом откинул штору. Бенедиктов невольно шагнул поближе, но увидел только большой стол, на нем — магнитофон причудливой конструкции, а под столом — два-три черных ящика с аккумуляторами.
— Установку мы разобрали, — пояснил Юра. — А знаете что, товарищ Бенедиктов? Если вы работаете в том же направлении, то почему бы нам не объединиться? Зашли бы к нам в институт…
Биофизик взглянул на Юру из-под тяжелых, припухших век. Ничего не сказал. Попрощался и вышел. Юра, отогнув оконную занавеску, смотрел, как он медленно, шаркая ногами, спускается по лестнице.
— Любопытные новости, — сказал Привалов и налил себе еще чаю.
— С самого начала, с того самого дня, я чувствовал, что неспроста упала она с теплохода. — Николай, зажав в руке Юрино письмо, принялся расхаживать по комнате. — Она нырнула за ножом, это ясно. Если бы она нашла его, то, конечно, отдала бы мужу, ну, а тот работает вместе с Опрятиным… Но Опрятин искал нож на месте ее падения. Значит, Маргарита Павловна не нашла его… Выходит, нож все еще лежит на дне или… — Он замолчал.
— Или? — спросил Привалов.
— Или Опрятину удалось его разыскать.
— В таком случае, — спокойно сказал Борис Иванович, — надо поговорить с Опрятиным и попросить у него нож для исследования. Это очень облегчит нам работу.
— Вряд ли.
— То есть как это — вряд ли? Мы всесторонне исследуем нож и…
— Я не про то, Борис Иванович. Вряд ли Опрятин отдаст вам его.
— Почему? — удивился Привалов. — Я же объясню ему, для чего нужен нож. — Он сделал несколько медленных глотков. — Вот что. Костюков пишет, что Опрятин в Москве. Садитесь-ка за телефон и обзвоните гостиницы. Начните с «Золотого колоса» и «Ярославской».
Это была титаническая работа — обзвонить огромный гостиничный городок. То «занято», то «у нас такие не значатся», а то, не слушая вопроса, говорят «мест нет» и кладут трубку.
Вдруг из седьмого корпуса «Золотого колоса» деловитый женский голос ответил:
— Опрятин? Минуточку… Инициалы?.. Да, есть. Опрятин и Бугров. Сто тринадцатый номер.
Посыпались гудки отбойного зуммера.
— Здорово! — Николай хохотнул. — Живет в седьмом корпусе, напротив нас, а мы и не знали.
Привалов закрыл «Эйнштейна», посмотрел на часы.
— Половина девятого. Рановато, пожалуй, звонить…
Он подошел к окну. На улице вихрилась белая метель. Было еще темно, в окнах гостиничного корпуса напротив горел свет.
— Впрочем, он не из лежебок. — И Привалов решительно набрал номер и попросил дежурную по этажу вызвать Опрятина.
Некоторое время он ждал. Услышав ответ, оживился:
— Николай Илларионович? Рад приветствовать вас в Москве… Привалов… Да, и более того: живу тоже в «Золотом колосе», по соседству… Откуда узнал? — Привалов запнулся на секунду. — От общих знакомых.
Он сказал, что хотел бы поговорить об одном важном деле, и Опрятин ответил, что будет рад встретиться, только попозже: он должен ехать по делам. Они договорились встретиться в двенадцать в вестибюле метро «ВДНХ».
— Прекрасно! — Привалов положил трубку. — В час у меня совещание в Главнефтеспецмонтаже — как раз успею. А пока приведу в порядок записи. Вы, Коля, поезжайте в управление, пробейтесь к Бубукину и проявите настойчивость. Сегодня проект приказа должен быть завизирован.
Николай горестно вздохнул. Он не любил ходить в управление. Тамошние нескончаемые коридоры угнетали его и вызывали в памяти строчки из Багрицкого:
— И вот что еще, — сказал Привалов. — Закажите себе билет на среду.
— Себе? А вам?
— Мне придется на несколько дней задержаться. Съезжу в Подольск, на завод, — там полно наших заказов.
— Хорошо, Борис Иванович. Придется на городскую станцию… По телефону только за пять дней, а среда послезавтра…