В серых глазах Николая мелькнула улыбка. Юрку надо только раскачать, а дальше — лавинообразное проявление энергии…
Юра стянул с себя рубашку, рывком головы отбросил со лба мягкие белобрысые волосы и вытащил из кармана отвертку. Отвертка была не простая: еще в студенческие времена Юра сделал для нее наборную рукоятку из цветной пластмассы, а внутри рукоятки поместил неоновую лампочку-индикатор. Он никогда не расставался с любимой отверткой. Подобно мечу Роланда, она имела собственное имя — «Дюрандаль».
— Сейчас немножко распотрошим твой приемник, — сказал Юра. — Не бойся, только входной контур используем. И гетеродин. — Он повалил радиоприемник набок и начал вывертывать болты крепления шасси. — Выпустим ему кишки наружу… Чего ты стоишь, Колька? Иди на галерею, растяни проволоку.
Он бойко орудовал отверткой, приговаривая:
— Кто-то из великих сказал — истинный экспериментатор поставит любой опыт, имея три щепки, кусок резины, стеклянную трубку и немножко собственной слюны…
Через час, когда пришла с работы мать Николая, Вера Алексеевна, эксперимент был в полном разгаре.
— Мама, не задень проволоку, — предупредил Николай.
Вера Алексеевна осторожно обошла проволоку и неодобрительно посмотрела на лужу воды на полу галереи.
— Опять мастерская! — сказала она. — Вы, конечно, не обедали? Кончайте, буду вас кормить.
— После!
Вера Алексеевна прошла в комнату. Она давно привыкла к тому, что галерея была то механической мастерской, то площадкой для настольного тенниса, а когда Юра притаскивал гитару, то и эстрадой. Это была хорошая, удобная галерея, вполне достойная великих дел, которые должны были в ней произойти. Только — не сегодня.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой читатель ближе познакомится с Бенедиктовым, а также узнает некоторые подробности биографии Вовы
Идите и гладьте —
Гладьте сухих и черных кошек!
Бенедиктов включил электромотор. Зашуршала ременная передача, и стеклянный диск электростатической машины начал вращаться, Потрескивали голубые искорки.
Бенедиктов заглянул в круглый аквариум, обмотанный проволокой, а поверх нее — спиралью из толстой медной трубки. Над аквариумом параллельно поверхности воды был подвешен медный диск. Зеленоватую воду аквариума чертила в разных направлениях мелкая рыбешка. В стороне стояли еще два-три аквариума.
Поглядывая на стрелки приборов, Бенедиктов покрутил рукоятки лампового генератора. Потом, медленно вращая рукоятку винта, приблизил к воде медный диск.
Рыбки вдруг начали останавливаться. Они будто засыпали на ходу, носами к стенкам аквариума. Бенедиктов взглянул на часы, тяжело опустился в кресло, прикрыл глаза припухшими веками.
— Ты уже в сотый раз ставишь этот опыт, — сказала Рита; она сидела в углу дивана, закинув ногу на ногу.
— И в тысячный поставлю, — ответил Бенедиктов.
В комнате было полутемно. Пыльные лучи солнца пробивались сквозь штору, закрывавшую широкую балконную дверь. Черный кот сидел у ног Риты и щурился на рыбок в аквариуме.
— Толя, — негромко сказала женщина, — мне кажется, нужно бросить эти опыты. Ты взвалил на себя непосильную ношу.
— В этом виновата ты и твой проклятый нож.
— Да, я знаю… Мне так хотелось, чтобы ты… Чтобы о тебе — во всех газетах, и вообще… Но теперь я вижу, ты только губишь здоровье. Эти твои нервные вспышки…
— Поздно. Я не брошу работу.
Они помолчали. Потрескивало электричество. Спали рыбки в аквариуме.
— Послушай, Толя, — сказала Рита, подавшись вперед, — почему ты упорно ставишь опыты на живой материи? Ведь тот старинный результат был получен на неорганической.
— Сама знаешь: живая материя дает мне то, чего не может дать деревяшка или кусок металла, — биотоки.
— Но теперь, когда нож… Разве ты сможешь продолжать работу без ножа?
— Не знаю. Нож все время нужен. — Бенедиктов помолчал немного. — Ты сама видела, как он упал за борт? Может, его схватил кто-нибудь в свалке?
— Я же говорила тебе: он упал за борт. Я прыгнула сразу, но… Разве найдешь? Нож утонул.
— Угораздило же меня!.. — Бенедиктов яростно поскреб лохматую голову. — Ладно. — Он встал и подошел к аквариуму.
Кто-то позвонил у двери. Рита вышла открыть. На лестничной площадке стоял рослый здоровяк в синей спецовке и кепке, надвинутой на глаза.