— Как это — не задавал! — вскричал Вова. Но следователь жестом остановил его.
— Есть еще один свидетель, — сказал он и опять нажал кнопку.
В кабинет вошел Николай Потапкин. Опрятин смерил его безразличным взглядом, потом демонстративно посмотрел на часы.
Николай подтвердил, что разговор между Опрятиным и Бугровым был.
— Смешно и нелепо! — Опрятин пожал плечами. — Даже если между нами был какой-то разговор, то как мог его там, посреди моря, слышать этот молодой человек?
— Свидетель Потапкин плыл с острова Ипатия до города, прицепившись к носу вашей шлюпки, — сказал следователь. — Это проверено. Еще вопрос, товарищ Потапкин: какой разговор произошел между Опрятиным и Бенедиктовым в подземной лаборатории перед… перед исчезновением последнего?
Николай подробно рассказал. Вова недоуменно смотрел на него, приоткрыв рот.
— Признаете, что был такой разговор? — спросил следователь, в упор глядя на Опрятина. — Признаете, что вы крупно поссорились с Бенедиктовым?
Опрятин ответил не сразу. Пальцы его нервно барабанили по чемоданчику. Мальчишки были на острове?… Он не ожидал этого. Никак не ожидал… Смутное беспокойство не покидало его с того момента, когда жена Бенедиктова позвонила ему и крикнула, что он лжет. Он не стал ее слушать, отнес ее выкрик за счет расстроенных женских нервов… Но теперь оказывается… Что они могли еще видеть там? Впрочем, в лабораторию-то они никак не могли проникнуть… Нет у них никаких доказательств. Лаборатория погибла, и Бенедиктов тоже…
— Н-не было такого разговора, — глухо сказал Опрятин.
— Может, вентиляционной шахты тоже не было в вашем доте? — зло выкрикнул Николай.
Следователь нажал кнопку и вызвал остальных свидетелей. Вошли Юра и Валерик. Каждый из них подтвердил сказанное Николаем.
Все взгляды были устремлены на Опрятина. Он медленно провел ладонью по жидким влажным волосам. Медленно, подбирая слова, проговорил:
— Хорошо. Допустим, мы по-поссорились с Бенедиктовым… (Спокойнее! Взять себя в руки!) Что из этого? Мы поссорились, я уехал, а он остался завершить работу. В тот же день произошло извержение, выброс газа. Лаборатория погибла, и Бенедиктов тоже…
— Вы его убили! — крикнул Юра.
— Ложь! — Опрятин повернул к нему бледное лицо. — Это ложь! — с силой повторил он. — Подлая ложь!
— Вы включили установку и убили его! — Юра шагнул к столу. — Покажите ему снимки!
— Не торопитесь, Костюков, — властно сказал следователь. — Гражданин Опрятин, в вашей лаборатории были устройства, не имевшие отношения к конденсации облаков. У меня есть фотоснимки оборудования и заключение вашей дирекции. Извольте посмотреть.
Он стал аккуратно выкладывать перед Опрятиным крупные фотоснимки. Опрятин молча скользил по ним взглядом. Вдруг у него задрожали веки. Остановившимися глазами смотрел он на последнюю фотографию. Клетка, смутные контуры кресла, очертания человеческого тела, снятого странным ракурсом — сверху вниз…
Он прижал пальцы к глазам. Под левым глазом билась жилка. На выбритых щеках его проступила синева.
Следователь кивком отослал свидетелей за дверь.
— Ну? — сказал он.
Опрятин сидел, странно поджав ноги так, что они не касались пола. Он уже справился с волнением: лицо было спокойное, мрачное. Только рука нервно теребила никелированную застежку чемоданчика, лежавшего у него на коленях. Застежка резко щелкнула.
— Ну? — повторил следователь.
Опрятин молчал. Он сидел в напряженной позе, глядя в одну точку. Чуть шевелились его губы, будто отсчитывали секунды.
«Спятил, что ли?» — подумал следователь и нажал кнопку.
Вошел рослый сержант и остановился у двери.
— Уведите арестованного.
Опрятин встал со стула — как-то странно, скачком.
— Вы еще услышите обо мне, — сказал он следователю глухим и каким-то далеким голосом и пошел к двери.
— Вы арестованы. Сержант, задержите его. Сержант загородил собою дверь и поднял руку.
Опрятин на мгновение остановился, затем шагнул в сторону, к стене рядом с дверью, вошел в стену и исчез за ней…
Сержант оторопело посмотрел на следователя, потом метнулся в коридор. Следователь выскочил за ним. Они увидели, как Опрятин шел по коридору. Он шагал, как робот, мерно и как-то деревянно переставляя ноги, ставя их на всю ступню — будто испытывал прочность пола. В правой руке он по-прежнему держал черный чемоданчик.
Сержант догнал его, схватил — но руки прошли сквозь плечи Опрятина, как сквозь пустоту. Только легкое теплое дуновение ощутил он…