Григорий Маркович взял леску, внимательно осмотрел бычка, потрогал пальцем крючок. Затем он прошелся по комнате, немного сутулясь.
— Бахтияр Халилович, — сказал он, остановившись перед стариком, — помните, Бенедиктов писал в дневнике, что проницаемые собачки без труда лакают непроницаемую жидкую похлебку?
— Помню.
— Это, — москвич ткнул пальцем в бычка, — из того же ряда явлений. Кажется, я начинаю понимать.
Багбанлы почесал мизинцем густую бровь.
— Вы хотите сказать, — начал он, — что если широко разинуть пасть…
— Да! — Григорий Маркович заговорил быстро и оживленно. — Ведь свойство проницаемости не существует само по себе. Оно проявляется лишь при встрече с обычным веществом. Так, Бахтияр Халилович? Это же ваша мысль: защитные слои поверхности один за другим раскрываются навстречу проницанию. Но этот эффект, очевидно, имеет только одно направление: снаружи внутрь. Понимаете, товарищи? Если двигаться из середины вещества наружу — ничего не выйдет. Поверхности не будут раскрываться. Когда проницаемые собаки Бенедиктова хватали куски мяса, их зубы, расположенные близко к наружным полостям, не могли удержать мясо — оно проваливалось сквозь челюсти. А жидкая пища сразу попадала в глубокие полости горла, где проницаемости изнутри наружу не было. Так же и здесь: рыба с широко раскрытой пастью полезла на крючок, и он оказался достаточно глубоко. Рыба дернулась, но осталась на крючке, потому что он не мог пронизать ее в обратном направлении — изнутри наружу. Разумеется, это лишь предположение. Но стоит о нем серьезно подумать.
— Подумать стоит, — .согласился Багбанлы. — Но не сейчас. Когда желудок пустой, голова прислушивается только к его голосу. — Он посмотрел на Вову: — Будет уха или нет?
— Будет, — пообещал Вова и вышел.
— Это тоже, кажется, одна из идей Бенедиктова, — сказал Николай. — Проницание нерестовых рыб сквозь плотины на реках.
— Верно, — сказал Григорий Маркович. — Эта задача на очереди. А теперь, поскольку речь зашла о проблемах, послушаем товарища Рустамова.
Директор Института физики моря провел ладонью по курчавой голове, откашлялся и начал:
— Товарищи, проблема повышения уровня Каспия…
— Погоди, сынок, — прервал его Багбанлы. — Ты красноречив, я тебя давно знаю. Излагай самую суть. Нам проблема известна.
— Знаем, знаем, — поддержал Колтухов. — Кипятильник на Черном море, облакопровод над Кавказским хребтом, искусственное ливневание…
— Очень хорошо, — кивнул Рустамов. — Тогда скажу коротко. На образование нескольких не очень крупных облаков, обычных во второй половине летнего дня, природа расходует десятки миллионов киловатт-часов солнечной энергии. Это вы, конечно, тоже знаете. — Он хитро прищурился.
— Конечно, — сказал Колтухов, впрочем, не совсем уверенно.
— Очень хорошо. Сейчас, при наличии атомной энергетики, нам доступна такая энергия. Но — дорого, товарищи! Длительный искусственный ливень — очень дорогое удовольствие. Все же мы вели подготовительные работы, потому что подъем уровня моря оправдал бы любые затраты. Летом на острове Ипатия у нас погибла опытная конденсационная установка. Это вы тоже знаете… Так вот, Григорий Маркович предложил новую идею: вместо облакопровода Черное море — Каспий создать под Кавказским перешейком подземный морепровод…
— Морепровод?… — переспросил Привалов, поднимаясь со стула.
Молодые инженеры тоже повскакали со стульев и уставились изумленно на Рустамова.
— Да, товарищи, морепровод, — негромко сказал Григорий Маркович. — Примерно на сорок второй параллели, между Поти на Черноморском побережье и Дербентом на Каспии. Сегодня мы гнали нефть сквозь воду. А морепровод сделаем так: струя черноморской воды пойдет сквозь земную толщу в Каспий.
С минуту в комнате было тихо. Инженеры, ошеломленные гигантским замыслом, и слова вымолвить не могли.
— Я сегодня прикинул, — деловито сказал Рустамов: — будет гораздо дешевле. Раньше, правду скажу, сомневался, а сегодня увидел. Хорошая идея.
— Хорошая? — вскричал Привалов. — Вы говорите: хорошая? Да это же грандиозно!
— Не горячитесь, Борис Иванович, — сказал москвич. — Морепровод — не такая уж грандиозная проблема по сравнению с тем, что сулит нам проницаемость. Будет еще много удивительного, неожиданного… Могу сообщить: у нас в институте ведутся многообещающие опыты по высвобождению энергии поверхности.