Николай помог им надеть акваланги. Юра привязал к руке разводной ключ, а к поясу — сигнальную веревку и договорился с Николаем о сигнализации. Затем он пролез под перилами мостика, спустился по стальной лесенке и попробовал ногой воду. Вода была холодновата.
— Врут биологи, — проворчал Юра. — Не могла жизнь зародиться в море… Дядя Вова! — крикнул он наверх. — Держись возле меня. Мимо отверстия раструба не проходи, а то включат, и станешь ты бестелесным. Как твой бывший шеф.
— Ладно, меньше разговаривай, — ответил Вова.
Он бережно извлек из чемоданчика новенькую кинокамеру для подводной съемки.
— У нас оборудование — во! — сказал Он Николаю и, отставив вверх большой палец, воспроизвел древнеримский знак одобрения.
Юра натянул маску, взял в рот загубник, включил легочный автомат и ушел под воду. Вова бултыхнулся вслед за ним.
Медленно опускались они вниз головой, скользя в холодном зеленом полумраке вдоль косых крестов опорной металлоконструкции. У Юры закололо в ушах. Он сделал глотательное движение — боль прошла.
Ручной манометр — указатель глубины — показал двадцать метров. Плавно загребая руками, Юра подплыл ближе к башне и увидел торчащее из нее колено с широким раструбом. Вот и кольца Мебиуса, и антенна излучателя.
Юра помахал Вове рукой и пролез сквозь решетку внутрь башни. Он ослабил ключом гайки крепления колена, и Вова начал осторожно поворачивать раструб в тугом шарнире. Это было нелегким делом. Течение отжимало Вову к стальному переплету башни, он шевелил ластами, нащупывая опору для ног. Юра показывал ему жестами: чуть-чуть левее… Не так сильно! Еще немножко… Юра знал: при длине луча семь километров поворот раструба на один градус дал бы отклонение луча у Птичьего Камня больше чем на сто метров. Поворачивать надо было очень осторожно…
Вдруг Юра почувствован два сильных рывка сигнальной веревки: это Николай сообщил, что луч принят на Птичьем Камне — оси раструбов совпали. Тут же Юра дал Вове знак остановиться и начал одну за другой закреплять гайки. Потом Вова забрал у него ключ и «дожал» гайки. Глядя, как вздуваются его плечевые мышцы, Юра подумал, что теперь никакое течение не свернет раструб.
Он дернул три раза веревку: мол, все в порядке, можно давать питание на кольца Мебиуса и включать насос. Затем он обхватил стальные перекладины башни руками и ногами и стал ждать. Вова пристроился рядом, отвязал от пояса кинокамеру, направил ее на раструб.
Минута томительного ожидания. И вот башня завибрировала. Донесся смутный гул: это наверху включили насос и он теперь продавливал легкую нефть вниз по трубе, выгоняя воду.
Из широкого раструба выскочила резвая стайка бычков.
«Они прошли сквозь кольцо, — подумал Юра. — Теперь они, наверное, проницаемы…»
Застрекотала кинокамера: Вова снимал бычков.
Вдруг из отверстия раструба вырвался темный столб толщиной с человеческое тело. Будто кто-то невидимый медленно вытягивал из колена трубы толстое бревно. Оно становилось все длиннее и длиннее… Четырнадцатидюймовая нефтяная струя шла сквозь воду — шла ровно, не размываясь, с четко ограниченной поверхностью, окруженной слабым фиолетовым сиянием. Юре показалось, что он слышит однотонный и долгий певучий звук…
Так вот оно! Уже не в мечте, не странным и далеким видением, не на листе ватмана — наяву шла сквозь море струя нефти. Это было чудо. Чудо, созданное их руками!
Юре хотелось крикнуть, кувыркнуться через голову, смеяться. Он помахал рукой Вове, но тот был занят: снимал струю. Стрекотала кинокамера.
Юра четыре раза дернул сигнальную веревку, чтобы дать знать Николаю: струя пошла. Тотчас он получил ответ — его сигнал был принят. Юра отвязал веревку от пояса и, оттолкнувшись от башни, поплыл неподалеку от струи. Он без особого труда обогнал ее. Установка работала на медленном режиме, скорость струи была невелика — меньше метра в секунду. Вот когда вступит в строй Транскаспийский, можно будет дать струе огромную, небывалую скорость: ведь она проницает воду свободно, не испытывая сопротивления…
Юре захотелось наверх, к людям. Он сделал знак Вове, и они, медленно перебирая ластами, всплыли на поверхность. Юра сорвал маску с лица, сказал:
— Повезло нам с тобой, дядя Вова! Мы первые и единственные свидетели чуда.
С мостика им махал рукой и что-то кричал Николай. Лицо у него было сияющее.
Приемочная комиссия отплыла на большом белом катере к Птичьему Камню. Времени было достаточно: нефтяная струя дойдет до острова не раньше чем через два с половиной часа.