Он подошел к большой карте Каспийского моря, висевшей на стене, и немного постоял перед ней.
— Сорок километров труб, — проговорил он. — Да еще три нитки — это сто шестьдесят. А на очереди Транскаспийский трубопровод — еще триста километров… Устилаем дно Каспия металлом.
— Миллионами рублей, — добавил Привалов, тоже подходя к карте. — Двадцатый век на дворе, а мы, как в первом, без труб не умеем транспортировать жидкость.
Колтухов пожевал губами, спросил:
— Последнюю статью Аршавина прочел?
— Не успел. Но про его работу знаю. Предлагает буксировать нефть через море в огромных мешках из тонкой пленки. Конечно, выгоднее танкерных перевозок.
— Ты прочти статью, — посоветовал Колтухов. — Аршавин разработал, понимаешь, целую теорию автоматического приспособления длины мешка к длине волны. Энергия на преодоление трения о воду черпается из энергии самой волны. Занятная штука. — Колтухов налил из графина стакан воды и выпил; кадык на его худой, морщинистой шее ходил при этом вверх-вниз, как поршень в цилиндре. — Так вот, — продолжал он, — для аршавинских мешков нужна очень прочная и тонкая пластмассовая пленка.
— Ну, это по твоей части, — сказал Привалов.
— Набросал я, Борис, статейку на этот счет. Кое-какие соображения о пленке. Зайди вечерком — почитаю.
— Пластмассовая пленка — та же труба, — задумчиво проговорил Привалов. — Принципиально ничего нового…
— Ничего нового? — Колтухов язвительно хмыкнул. — А ты что нового предлагаешь?
— Засела у меня в голове одна мыслишка, — признался Борис Иванович. — Из области физики поверхности. Любая поверхность обладает энергией, так? Представь себе, что будет найден способ управлять этой энергией для изменения свойств поверхностного натяжения…
— Постой. Есть вещества, которые прекрасно воздействуют на поверхность; их так и называют: ПАВ — поверхностно-активные вещества. Моющие средства, разжижающие…
— ПАВы уменьшают натяжение, — возразил Привалов, — а я имею в виду усиление. Такое усиление, чтобы, скажем, нефтяная струя держалась… ну, что ли, в коже собственной поверхности…
— Где это ты подхватил такую идею? Привалов улыбнулся:
— На толкучке. — Он коротко рассказал о разговоре с молодыми инженерами.
— Старый фантазер! — Колтухов засмеялся дребезжащим смешком. — Молодежь сбиваешь с толку. Поменьше бы читал на ночь Жюля Верна.
— Ладно, ладно.
— Не тот уже возраст, Борис.
— Возраст? При чем тут возраст? Я читаю и перечитываю то, что мне нравится. Жюль Верн меня освежает.
Зазвонил телефон. Привалов снял трубку.
— Да… Здравствуйте… Пожалуйста, заходите. — Он положил трубку. — Опрятин из «Физики моря» звонил.
— А, старый знакомый, — сказал Колтухов. — Часто у тебя бывает?
— Нет. Я чаще встречаюсь с изыскателями из «Физики моря», они нам трассу помогают выбрать.
Колтухов посмотрел в окно. Институт физики моря был расположен на другой стороне улицы. Из его широкого подъезда вышел сухощавый человек в соломенной шляпе и быстро пересек улицу.
— Торопится сосед, — сказал Колтухов. — Дельный мужик, говорят. Могу поручиться, что он с детских лет не беспокоил Жюля Верна… Войдите! — крикнул он, услыхав стук в дверь.
Вошел Опрятин, снял шляпу, поздоровался.
— Как здоровье, Павел Степанович? — сказал он, приглаживая жидкие волосы. — Давно вас не видал. Что поделываете?
— А ничего такого. — Колтухов любил в разговорах с посторонними прикинуться этаким простоватым, как он сам выражался, «воронежским мужичком»; он и в самом деле происходил из воронежских крестьян. — Хожу вот, руковожу… Споры всякие разрешаю, если кто не может двум свиньям корм разделить…
Опрятин вежливо улыбнулся.
— А как ваши смолы и пластмассы? — спросил он. — Все увлекаетесь?
— Какое там! — Колтухов развел руками. — Руководство много отнимает времени. Верно, есть у меня чуланчик — мешалка там, термостатики, пресс… Иногда поймаю в коридоре кого из молодежи за неслужебными разговорами — ну, тут уж изволь, голубчик, отправляйся в чулан, отпрессуй пару образчиков из пластмассы. В виде наказания. А то ведь, знаете, от смол какой запах нехороший… А с вами, говорят, приключение было? — спросил он неожиданно.
— Какое приключение? — Опрятин насторожился.
— Директор ваш рассказывал. Ездил, говорит, мой Опрятин в Дербент, в какую-то яму угодил, командировку пришлось продлить.
— Да. — Тень сбежала с лица Опрятина. — Была маленькая неприятность…
— Ну ладно, — сказал Колтухов, взглянув на часы, — не буду вам мешать.