Вошла с кухни Анна Максимовна со стаканом морковного сока в руках.
— О чем беседовали? — спросила она с беспокойством.
— Так… О жизни вообще. — Наташа встала. — Я пошла учиться.
Она взяла книгу, заложенную тетрадкой, и ушла к себе в комнату. Анна Максимовна поставила морковный сок перед мужем.
— А ну его к лешему, — взмолился Тимченко.
— Надо. Это сплошной каротин. Очень хорошо для глаз… Ведь знаешь.
— Каротин, карантин, — пробормотал Андрей Васильевич, но сок выпил. А жена уже достала из-под журнального столика прибор, которым измеряют давление, и стала оборачивать руку мужа повязкой.
— Зачем? — вяло протестовал Тимченко. — Это-то зачем?.. Только смотреть мешаешь… Ну, сколько там настукало?
Жена улыбнулась: знала, что обязательно спросит.
— Идеально. Сто двадцать на восемьдесят… Вот тебе Распутин, «Живи и помни». Это надо прочесть. Я очками заложила, где начинается.
В спальне у Тимченко стояли рядышком две солидные, отсвечивающие полировкой кровати. Андрей Васильевич закрыл однотомник Распутина и потушил ночник.
— Андрюша, — сказала вдруг жена. Оказывается, она не спала — просто лежала с закрытыми глазами. — Тебе Наталья что-нибудь говорила?
— Вроде нет… А что? — встрепенулся Тимченко.
— Наверное, лучше, чтоб она сама сказала… Но все равно… Только отнесись спокойно. Она у нас беременна.
Тимченко сел на постели, зажег свет.
— Постой, это ерунда какая-то получается… Я ее сегодня, буквально сегодня спросил: замуж не вышла? Она говорит: пока не собираюсь… Весело так говорила!
Жена только вздохнула. Андрей Васильевич понял, что сказал глупость.
— А кто… этот?
— Какой-то Костя. Она говорит, он у нас бывал… Я что-то не помню.
Тимченко встал и, как был в трусах, вышел из комнаты.
— Ты куда?.. Ее нету.
Он не ответил. Хлопнула входная дверь.
…Когда он вернулся и сел на кровать, жена не выдержала, спросила:
— Куда ходил?
— Я ей сабо привез, на день рождения.
— Ну?
— Ну, пошел и в мусоропровод кинул!..
— Ты мог простудиться.
Они помолчали.
— Как тебе не стыдно? Чего ты злишься? — не очень уверенно сказала Анна Максимовна. — Надо радоваться!
— Чему? Чему радоваться?
— Тому, что Наталья разумная девка. Не стала ничего делать, хочет рожать… Что будет внук… Что мы с тобой еще не старые — неужели не вырастим? Деньги есть, дача есть… Ну, чего ты молчишь?
— Радуюсь.
Низко над водой шел вертолет. Из воды торчали верхушки деревьев, телеграфные столбы, а кое-где и крыши домов. Половодье. «Ми-4» летел неторопливо, отражаясь в спокойной воде.
В кабине сидели Валентин Ненароков, медсестра в белом халате и второй пилот. Второй внимательно следил за землей, а Ненароков, сидя за штурвалом, рассказывал медсестре:
— Я с ним специально в Москву заезжал после отпуска. Хотели к логопеду попасть, да не успели.
— Неужели так сильно заикается? — спросила сестра сочувственно.
— Сильно… Но он хитрый, придумал выход. Слово целиком сказать трудно, так он говорит кусочек. Вместо «хочу» — «чу», вместо «хорошо» — «шо», вместо «вкусно» — «ку». В общем, целый язык сочинил.
— Интересно, — сказал второй, продолжая наблюдать за землей.
— И я с ним так же разговариваю, — рассказывал Ненароков. — Вроде балуюсь, а ему так легче, веселей. Он меньше стесняется… А вот жена наоборот. Кричит на него, требует, чтоб говорил правильно. А он только больше заикается…
— Твоя Аля вообще язва хорошая, — заметил второй.
Ненароков не обиделся, но огорчился:
— Это ты зря… Просто у нее нервы.
— И у тебя нервы, и у меня нервы, но мы ж на людей не кидаемся.
— Знаешь что, Серега… — начал Ненароков сердито, но тут второй пилот перебил его:
— Вижу людей.
И правда, впереди, на крыше затопленного дома, махал белой рубахой человек. Рядом сидел другой, поменьше, наверно ребенок. А на плоской крыше пристройки стоял зеркальный шкаф…
В маленькой московской квартире играл магнитофон. Под его музыку танцевала пара: молодой человек в джинсах и девушка — по виду десятиклассница. Еще один паренек сидел в углу, листая книгу.
Приоткрылась дверь, и пожилая женщина, наверно соседка, сказала:
— Костя, к тебе.
В комнату вошел Тимченко. Не здороваясь, он сказал парню с книгой:
— Выйди на минутку. — А девушке велел: — Ты останься. Тебе полезно будет послушать.
Костя посмотрел на него с удивлением и тревогой.
— Что ж ты наделал? — спросил Андрей Васильевич, перекрывая голосом музыку. — Наташка беременна, а ты в кусты?