– Типа того, господин летчик.
– Бывший, бывший летчик, – со вздохом признал наконец Гущин. – Экзамен сегодня завалил, с концами.
И только проговорив это вслух, осознал, что другая жизнь – без неба, без штурвала в руках, без всего, что он любил, – уже началась… И теперь будет такой всегда.
– Двоечник, что ли? – небрежно осведомилась Александра.
– Наоборот. Решил показать инструктору класс, а он меня и выпер, – пожаловался Алексей – ему очень хотелось сочувствия, хотя бы от малознакомого человека, ибо ни от кого другого его ждать ему не приходилось. Однако спутница отнюдь не была настроена выражать жалость и поддержку.
– Ну и правильно, – безапелляционно резюмировала она. – Умнее надо быть.
– Ах, так! – Алексей ничуть не обиделся. Ему казалось забавными, что эта пигалица на высоких тонких каблучках, наверняка любимая избалованная дочка богатых родителей, живущая за счет мамы с папой, пытается учить его жизни. Он даже спорить с ней не стал, лишь полюбопытствовал:
– А вы чем занимаетесь?
– Ну, не всякими этими глупостями… – уклончиво ответила она, и он уточнил:
– Летать – это глупости?
– Глупость – спорить с инструктором, – снисходительно бросила девушка.
Стройность их диалога была грубо нарушена зажужжавшим зуммером: это в кармане Алексея зазвонил телефон. Однако он не стал отвечать: во-первых, был увлечен спором, во-вторых, наверняка ничего важного и информативного в этом звонке не было. Всю информацию о своей дальнейшей жизни он уже получил несколько минут назад в кабине авиатренажера, и была она точной и окончательной, как приговор. Алексей, не доставая телефона из кармана, нажал кнопку разъединения, сам же обратился к Александре:
– Завидую вашей уверенности.
Она с интересом и легким превосходством на лице посмотрела на него и спросила:
– Вот скажите, что для вас важно – летать или ваше эго?
– Да при чем тут эго? – Алексей попытался объяснить свою позицию, но настырный телефон зазвонил вновь – кто-то очень упорно домогался его этим утром.
А Александра, воспользовавшись его замешательством, быстро перехватила инициативу и заговорила совсем уж пренебрежительно:
– Ой-ой-ой, вот это я в мужчинах обожаю! – она на секунду оторвалась от руля и прихлопнула в ладоши. – «При чем тут это, при чем тут я? Так получилось… Это все другие виноваты», – проговорила она противным гнусавым голосом и в сердцах добавила: – Да снимите вы наконец трубку!
Но Алексей уже разозлился. Тоже мне, нашлась знаток жизни и мужской психологии! Не сдерживаясь, он раздраженно ответил:
– Слушайте, куда вы лезете? Что вы вообще в летном деле понимаете?…
И, отмахнувшись от девушки, произнес в трубку:
– Алло…
А та с удовольствием продолжала, мотнув головой:
– Ага, еще вот это – что вы в этом понимаете? Можно подумать, только вы понимаете.
– Кто? – уже не слушая ее, спросил Алексей в трубку.
– Вы! – громко пригвоздила его Александра очень не вовремя, ибо звонок, вопреки всем прогнозам и ожиданиям, оказался очень важным. Не просто важным – судьбоносным! Точнее, он мог стать таким, но Алексей никак не мог расслушать до конца, что говорит ему мужской голос, поскольку Александра, войдя во вкус, трещала непрерывно, не обращая внимания на то, что он уже беседует вовсе не с ней.
– Тихо! – повернувшись, рявкнул Алексей.
У него замерло сердце, он не верил своим ушам…
– Что??? – вытаращив глаза, опешила Александра.
– Да помолчите вы! – уже примирительно добавил Гущин. – У меня звонок важный!
Александра надула губы и резко затормозила. Наступила долгожданная тишина, и Алексей смог наконец разобрать летевшие в трубку слова. Он впитывал их, как высохшее растение влагу, и ему казалось, что никогда и ничего радостнее этих слов он не слышал, и только механически повторял в трубку:
– Ага… Что? Да, понял. Буду.
Связь прервалась, но Алексей даже не сразу заметил это. Находясь будто в ступоре, он несколько секунд все еще прижимал телефон к уху, пока наконец не услышал злой и категоричный возглас Александры:
– Вон из машины!
Алексей был настолько ошарашен – но отнюдь не ее репликой, а тем, что услышал в трубке. Второй раз за этот короткий отрезок дня жизнь показала ему, какие крутые виражи и кульбиты она может совершать – не хуже, чем пилоты в небе.
Алексей смотрел в пылающее гневом лицо Александры, но, вопреки ее ожиданиям, ничуть не сердился. Наоборот, он широко улыбнулся и шепотом, будто боясь спугнуть наступившее счастье, проговорил:
– Ура!
А в кабине тренажера, покинутой Гущиным с видом проигравшего сражение полководца, разгорелись нешуточные страсти. Председатель комиссии Михаил Павлович Смирнов был явно недоволен результатом испытания, а особенно – действиями пилота Зинченко, намеренными и злокозненными.