– Говорил же, обходить надо! – сквозь зубы процедил Гущин.
– Что ты говорил? Не слышал – начальство приказало! – зло отозвался командир. – Если хочешь, иди вон и спорь с ним!
Он кивнул за спину, на дверь, ведущую в салон самолета, откуда тут же, словно услышав их разговор, показался Сокол. Он с трудом держался на ногах: его подкидывало на виражах, совершаемых самолетом.
– Вы бы понежнее! Машины побьете, – недовольно сказал он и спросил: – Скоро мы?
– Придется уходить на запасной аэродром, – вместо ответа сказал командир.
– Отставить! – тут же возразил Сокол. – Так не пойдет! У тебя задание.
– У меня гроза, – не поворачиваясь, произнес командир.
Словно в подтверждение серьезности ситуации самолет тряхнуло так сильно, что подбросило всех, включая пилотов. Сокол едва устоял на ногах и выругался.
Гроза эта возникла так некстати! Джипы во что бы то ни стало нужно было довезти в целости и сохранности. Он, Сокол, еще две недели назад пообещал главному прокурору области Корзуну преподнести их в подарок его дочери на свадьбу. Собственно, это был даже не подарок, а оплата услуг Корзуна, сыгравшего главную роль в получении Соколом нового чина. С Корзуном Сокола связывало давнее взаимовыгодное сотрудничество, налаженное усилиями последнего. Сколько нервов, времени, денег потратил Сокол, сколько устраивал для прокурора попоек с деликатесами, ледяной водкой и коньяком отменного качества, заканчивавшимися банькой и девочками, сколько дорогих подарков передарил – не сосчитать! Словом, прикармливал долго. Ну да ладно, оно того стоило. Корзун отработал все честно: звонил куда следует – и Сокол получал то внеочередное звание, то новенькую ведомственную квартиру с правом перехода в собственность, то бесплатные путевки в лучшие санатории на всю семью…
Нынешнее повышение было как нельзя кстати для Сокола, поскольку за ним предполагался следующий этап – перевод сына в Москву с устройством на хорошую должность с приличным окладом. Сын Юрка в будущем году оканчивал юридический институт и, конечно, делать в этой дыре ему было нечего. Главной целью была столица, куда следом и сам Сокол надеялся перебраться, и тут без протекции Корзуна не обойтись. И джипы должны были послужить не только платой за новую должность Сокола, но и авансом за помощь Юрке. И теперь из-за какой-то дурацкой грозы все может пойти прахом!
– Товарищ командир! – послышалось сзади.
В кабину заглядывал перепуганный солдат Федосеев.
– Чего тебе? – спросил Сокол.
Федосеев показал дрожащей рукой назад и проговорил:
– Там в контейнере кто-то есть.
Командир покосился на Гущина и коротко приказал:
– Иди проверь.
Гущин поднялся, оставляя командира одного в кабине, и вместе с Федосеевым и Соколом прошел в трюм.
– Вон там, – ткнул пальцем Федосеев.
Гущин подошел к контейнеру, на который показывал солдат, и приложил ухо к холодной металлической стенке. Он ничего не мог различить сквозь стоявший вокруг оглушительный грохот. Гущин оторвал голову от контейнера, и вовремя: самолет резко швырнуло вбок. Гущин с трудом удержал равновесие, Федосеев упал. Краем глаза Гущин заметил, как дернулся стоявший на стапеле один из джипов и поехал вперед. Налитая железом громадина легко скользнула со стапеля, будто пушинка, и со стремительной силой полетела прямо на Сокола…
В один прыжок Гущин оказался рядом и успел оттолкнуть его. Джип пронесся мимо и врезался в контейнер, вспоров металлическую обивку, будто лезвием. Дверцы раскрылись, и на пол грудой повалились глазастые пластмассовые куклы. Они таращили выпуклые неживые глаза и нестройно повторяли полуоткрытыми ртами: «Ма-ама!» – похожее на кошачье мяуканье.
В трюме было темно, в отсвете сверкнувшей молнии Гущин едва сумел различить гневное лицо Сокола. Он что-то кричал, но невозможно было понять ни слова. Растерянный, насмерть перепуганный Федосеев во все глаза наблюдал за происходящим, не зная, что делать.
Прокатился длинный сотрясающий раскат грома, разорвавшийся над самым ухом. Гущин побледнел: ему показалось, что разряд попал в самолет. Машину подбросило в воздухе, швырнуло в сторону.
Наплевав на все остальное, Гущин рванулся по ходившему ходуном полу в кабину, где командир оставался наедине с разбушевавшейся грозой. Едва не упав, он вбежал внутрь и сел на свое место. Тряска была безумная, руль едва не выскакивал из рук.
Сокол застрял в проеме двери и пытался устоять там, обеими руками схватившись за боковины.
– Не могу удержать! – в отчаянии прокричал командир Гущину.