Но тут весь экипаж «Синей чайки» стал проситься взрывать скалу вместе со своим капитаном.
— Нет, нет, Иво пойдёт один! Ох, уж эти пострелята! Всем захотелось на небо взлететь?
И подрядчик принялся объяснять Иво:
— Вот здесь пять динамитных зарядов. Скала держится на честном слове. Засунь динамит в щель у самого подножия, привяжи к нему бикфордов шнур и осторожно тяни его за собой вон к той засохшей сосне. Там ложись на землю и поджигай шнур. Когда станешь поджигать, махни нам три раза шапкой.
Иво привязал к поясу динамит и шнур и, задорно улыбнувшись, помахал товарищам:
— Для «Синей чайки»!
Крутой, развороченный взрывами склон каменоломни зловеще высился на фоне пламенеющего неба.
Ловко и быстро, словно кошка, карабкался Иво вверх, цепко держась за выступы скалы, осторожно нащупывая ногой едва заметные каменные уступы. Люди снизу следили за ним затаив дыхание. Но вот наконец он у подножия скалы. Прочищает щели, вкладывает в них заряды. Тянет шнур. Вот он уже у сосны; сверху доносится его возглас:
— Берегись! Берегись!
Все — и взрослые и дети — бросились к укрытию и замерли в ожидании. Спрятавшись за большим камнем, Иво поджигает шнур. С шипением поползла по шнуру искра. И вдруг огромное белое облако взметнулось в небо, казалось, тысячи громов грянули разом. Огромные глыбы взлетели в воздух и с невообразимым грохотом покатились вниз. Опасной скалы больше не существовало.
Но Иво неподвижно лежал на земле. По лицу его текла струйка крови. Воздушной волной его ударило о камень, за которым он искал укрытия.
Опасность миновала. И всех стоявших внизу охватило бурное веселье. Скала низвергнута! Рабочие каменоломни могут опять зарабатывать себе на хлеб! Подрядчик довольно потирал руки. Все с нетерпением ждали отважного героя.
Но его всё нет и нет. На зов друзей он не откликается. Тревога и мрачное предчувствие овладели всеми. Ребята, которых никто теперь не удерживал, бросились к месту взрыва. Подгоняемые страхом за товарища, обдирая в кровь руки, ноги, они быстро взбираются вверх. А Милева с побелевшим лицом кричит им снизу:
— Скорей, скорей! Помогите ему!
Михаел первый подбежал к сосне. Увидев друга, распростёртого на земле, бледного и окровавленного, он, вскрикнув, опустился рядом с ним на колени.
Подоспели взрослые. Подрядчик склонился над Иво, осматривая рану на лбу.
Юре, приподняв голову Иво, повторял в отчаянии:
— Иво, да посмотри же на меня! Разве ты забыл о нашей «Чайке»?
Иво глубоко вздохнул и открыл глаза. Увидев окруживших его товарищей и рабочих, он улыбнулся, прошептал: «Ничего, только болит немного…» — и веки его снова сомкнулись.
Двое рабочих осторожно снесли его на берег и положили в тени на разостланную куртку. Милева заботливо перевязала ему рану. Приятная прохлада вывела мальчика из забытья. Взрослые смотрели на него удивлённо и с уважением, а у ребят был такой гордый вид, что, глядя на них, можно было подумать, будто это они совершили подвиг.
Но вот Иво открыл глаза, приподнялся на локте, поискал глазами подрядчика и озабоченно спросил:
— Всё в порядке?
— Молодец! — отвечал ему подрядчик, которого он избавил от больших забот. — Ты настоящий герой!
К вечеру, когда стало прохладней, Иво отнесли домой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
повествует о том, как экипаж чуть было не лишился своей «Чайки»
Прошло несколько дней. Иво окреп и мог сидеть возле дома. Михаел и Перо сходили в город за краской, и «Чайка» уже грелась на солнышке, искрясь и сверкая синевой. Какая же она стала красавица! На верхушке мачты Юре укрепил синий флаг, который смастерила Милева из найденного дома куска полотна, и он гордо развевался на ветру. С нетерпением ждали ребята той минуты, когда обновлённая «Чайка» коснётся волн. Но краска ещё не высохла, да и Иво ещё не оправился от болезни.
Вечером, оставшись один, он зажигал свечу и принимался за чтение бумаг, найденных на паруснике. Оказалось, что это дневник отца, который он вёл в годы изгнания. Дневник был написан карандашом, некоторые листы сильно размыла морская вода, почерк местами стал неразборчив. Бережно держа в руках дневник, Иво с волнением вчитывался в уцелевшие строки.
Изгнанник описывал свою молодость, жизнь на чужбине, оплакивал жену, тосковал по сыну. Это была исповедь жестоко страдающего человека. Дневник рассказывал о его жизни. Он брался за любую работу, чтобы скопить деньги, но так и не сумел заработать столько, чтобы сполна вернуть свой долг рыбакам. Много страниц было посвящено рыбачьим артелям, мыслям о совместном труде рыбаков, о товариществе и взаимопомощи.
«Трудовому люду плохо живётся потому, что существует эксплуатация человека человеком, — писал отец. — …Рыбаки надрываются на тяжёлой работе, а торговцы скупают у них рыбу по такой ничтожной цене, что им едва хватает на мамалыгу… Торговцы богатеют, а рыбаки всё больше нищают. Если бы все рыбаки и все другие труженики в мире объединились, они могли бы горы свернуть!»
«О, если бы мой сын проникся этой мыслью! — писал он в конце. — Пусть он отдаст все свои силы, чтобы воплотить её в жизнь!»
Отец писал и о жизни рыбаков: «Сегодня на моих глазах вспыхнула безобразная ссора. И всё из-за тунца. Огромный косяк его подошёл к берегам двух посёлков. Но рыбаки каждого посёлка не хотели делить рыбу с другими. Пока они пререкались да бранились, тунец ушёл. Обозлившись, рыбаки затеяли драку и разошлись врагами».
«…Штефан заметил на отмели огромную акулу. Власти выдают за них награду. Охота на этих акул очень опасна, десять человек едва с одной справляются. Но Штефан пожадничал. Не сказав ни слова соседям, он поднял парус и вдвоём с сыном пошёл на хищницу. Да не тут-то было! Акула достигала семи метров в длину и, конечно, ушла, но при этом так разделала сети, что их осталось только выбросить. Вот что такое жадность! Сто рук сильнее двух! Сто рук могут гору своротить, а две руки разве только лопату поднимут».
Иво глубоко задумался. Он уже видел, как «Чайка» несётся по волнам необъятного океана. Экипаж «Синей чайки»! Братство «Синей чайки»! Братство друзей!
Он всё взвесил, всё обдумал. В посёлке он узнал, что подрядчик из каменоломни нанял все парусники для перевозки камня. Тем лучше — никто не станет пялить глаза на «Чайку», когда она впервые поднимет свой парус. Сначала они сделают несколько пробных рейсов вдоль берега, а потом с развевающимся флагом пройдут мимо каменоломни на виду у всей деревенской флотилии… Сердце Иво забилось быстрее, когда он представил себе эту картину. Всю ночь он не мог уснуть от нетерпения.
Чуть свет Иво вскочил с постели и бросился к окну. Но что это? Что случилось? «Синяя чайка» исчезла.
Сердце его больно сжалось, к горлу подкатил комок. Он бросился к морю, туда, где ещё вчера вечером стояла лодка. Но море было пустынно, ни один парус не белел на горизонте. Только на песке виднелась едва заметная черта, прорезанная килем «Чайки». В отчаянии, не находя себе места, метался Иво по берегу. Наконец в изнеможении он опустился на нижнюю ступеньку каменной лестницы и растерянно уставился на песок, ещё хранивший след его «Чайки».
Вдруг он вспомнил про Юста, своего единственного взрослого друга и защитника. Скорее к нему! Взбежав на гору, он взглянул на залив и остолбенел от удивления: в заливе покачивалась на волнах «Синяя чайка»! Поражённый всеми этими непонятными событиями, он бросился к пристани. «Чайка» стояла на причале, накрепко прикрученная к свае железной цепью.
Опустив голову, побрёл Иво в посёлок.
В посёлке царила тишина. Дети ещё спали. Женщины ушли на виноградник, а мужчины со своими парусниками были у каменоломни.
Иво повернул к дому Юста. Старик сидел во дворе подле сетей, развешанных для просушки. Увидев растерянное лицо мальчика, он вынул изо рта трубку и медленно заговорил:
— Думал я, забыли люди свою обиду, да, видать, ошибся. Вчера вечером собрались они и порешили забрать у тебя «Чайку», продать её, а вырученные деньги поделить поровну. Отговаривал я их, да меня не послушали. Ночью переправили лодку сюда, и теперь она ждёт покупателя.