Здесь Юрий Павлович рассмеялся:
— Представляю, Васильевич, как мило это выглядело…
— Не скалься! — вконец рассвирепел начальник лагеря и остановился напротив старшего. — Он еще скалится, паршивец!
Юрий Павлович даже вздрогнул словно от пощечины: еще никто в жизни не разговаривал с ним так. Он весь напрягся и привстал со стула. Глядя начальнику прямо в глаза, заговорил каким-то не своим, подрагивающим голосом:
— Ну-ну, прошу не хамить. Полегче на поворотах-то…
Мохнатые брови Князева полезли на лоб.
— …Да, я обманул тебя, да, да. Но черт меня подери, если от этого пострадало дело! И умный человек на твоем месте не стал бы поднимать хай, спасибо бы мне сказал. А ты раскричался… Так вот, предупреждаю, Князев, что орать на меня, обзывать меня не позволю, я тебе не Эдя…
Князев отвел глаза в сторону и отошел к столику, что стоял в углу.
— …И прошу запомнить… никаких дел, кроме как по работе, я с тобой больше не имею.
Князев молчал.
— И третье… Все, что наканючил тебе про Кувшинникова ходячий желудок Филимонов, чушь. Я знаю, зачем ты его послал вслед за третьим отрядом… Так вот — не выйдет! У меня ведь все заснято на кинопленку, а кинодокументы — это неопровержимо, это факты. И если смонтирую фильм, думаю, что им заинтересуется педагогическая общественность…
И опять Князев удивленно уставился на старшего, будто видел его впервые.
— …Потому что многое у Кувшинникова интересно, ново и заслуживает всяческой поддержки. И тебе советую: все, что он предложит, обдумай. Если дело стоящее, ты обязан содействовать, а не вставлять палки в колеса. И заруби себе на носу: с завтрашнего дня ты прекращаешь всяческую возню против Кувшинникова. Иначе мы с ним поедем в город и расскажем: Князев консерватор, перестраховщик, хам, вельможа, и его давно надо заменить…
Шея и лицо Василия Васильевича побагровели, но он и тут не проронил ни слова.
Умолк и Юрий Павлович. Тело его расслабилось, он опустился на стул и подумал, что, пожалуй, переборщил. Стал вон даже угрожать. Взбесил Васю до предела, забыл, что эта сволочь на все способна… И в следующую минуту он уже готов был как-то смягчить сказанное, мол, ты погорячился, я погорячился…
Но весь вид Князева как бы говорил: ты для меня больше не существуешь. Я здесь один. Здесь никого нет, кроме меня.
Юрий Павлович поднялся со стула, пожал плечами и вышел.
Глава 36
Первый послепоходный день отдыхали, штопали одежду, мылись в бане, лечили болячки. По лагерю моряки ходили вперевалочку и нехотя позволяли упросить себя рассказать кое-что из «заграничного». Рассказы эти со скоростью цепной реакции распространялись по всем двенадцати отрядам наряду со слухами, что никаких таких походов больше не будет. И в лагере, где за время отсутствия «мятежного третьего» были водворены старые добрые порядки, стала назревать новая, более мощная буза.
Лагерь уже не хотел жить по-старому.
Первый, самый взрослый, отряд грозился объявить голодовку, в отряде бабы-яги пионеры раздобыли где-то щенка и давай учить его плясать шейк. Учили по всем правилам, вырабатывали условный рефлекс. Закончилось же обучение тем, что бедняга стал бегать вокруг палаты, непрерывно воя и скуля. А ловить его никто не решался, вдруг бешеный…
Толпы пионеров слонялись по лагерю, атаковали начальника лагеря, старшего вожатого, физрука, жаловались на скуку.
Вечером после отбоя в беседке у Ирины собрались вожатые четырех отрядов, чтобы окончательно договориться насчет предстоящего соревнования по ночному ориентированию. Уточняли маршрут, чертили, клеили, стол был завален картами, схемами, карандашами, конвертами, кусками красной материи.
Таня Рублева за руку притащила в беседку предводителя «мальчиков-безобразников» Женю Петухова.
— Знакомьтесь, — представила она Женю собравшимся. — Евгений Петрович.
— О! — воскликнула Зоенька. — Имели честь…
Все рассмеялись, а Женя, чтобы не смутиться, независимо хмыкнул и втиснул длинные руки в накладные кармашки на своих клешах, пояс которых был настолько широк, что доходил почти до подмышек.
— Евгений Петрович решил покончить с ночными похождениями, — разъяснила Таня, усадив Петухова рядом с собой. — Он начнет новую жизнь… Пока вас тут не было, мы с ним провели две основательные совместные тренировки.