— Ага, значит, карту твои знают? — спросил Иван.
— Да вроде знают, — стараясь говорить солидно, ответил Петухов.
— Ночью не заблудятся, скажем, в этом районе? — Иван ткнул карандашом в развернутую на столе карту окрестностей лагеря.
— Ночью?.. — оробел Женя.
— Все-таки страшно, — вздохнула Зоенька. — Как представлю себе: ночь, лес, тьма, и мне сидеть на контрольном пункте…
— Ничего страшного! — возразила Таня Рублева. — По двое же будем.
И еще раз все вместе принялись уточнять, где проляжет трасса, где будут находиться контрольные пункты и судьи, где старт, где финиш, какое дать контрольное время, что делать, если группа заплутает…
Неожиданно в беседке появился старший вожатый.
— Что замолчали-то? — спросил он.
— Садись, гостем будешь, — Иван подвинулся на скамейке, освобождая место.
— Новая авантюра? — старший кивнул на карту и подсел к столу.
Ввели его в курс дела и ждали, что скажет.
— Что ж, очень интересно. Давайте рискнем, — задумчиво произнес Юрий Павлович.
— А Вася? — спросила Ирина.
— Что Вася? — поморщился старший.
— Меня что-то насчет похода не вызывает, — полувопросительно сказал Иван и посмотрел на Юрия Павловича.
— И не вызовет. Чего ж вызывать-то? Все обошлось без чепе…
— Да, случись что, были бы мы у него вот здесь, — Иван сжал кулак.
— А теперь сам Вася у нас в руках, — Таня шутливо тряхнула сжатыми кулачками.
— Любопытно, в чьих руках Юрий Павлович? — повела бровью Зоенька.
— Я? Ну, разумеется, в руках у молодых и интересных женщин!
— Гордимся, Зоенька! — и Таня Рублева подперла пальцем свой острый большеватый нос.
Все рассмеялись, все почувствовали себя свободно, всем стало хорошо. Оттого что вместе, оттого что — понимание, да просто оттого, что хочется, как выразилась Таня, побалдеть.
— Представляете, — рассказывала Зоенька, часто-часто моргая светлыми ресницами, — Иры нет, я одна с отрядом, и потерялся у меня Сеня Курочкин. Ну, сбилась с ног! Надо на обед идти — нету. Все говорят: только что тут был… Ну, что такое? Давай кричать, звать, искать. Раз десять обежала вокруг палаты — нет. И уж прямо в отчаянии, не зная, что делать, заглянула в бочку… вон она стоит, пожарная бочка. Глянула, а он сидит — одна голова над водой, и глазенками на меня хлуп-хлуп! Такие голубенькие глазеночки! Ты, — говорю, — что тут делаешь? А он: «Да жарко же, Зоя Прокопьевна…» А ты, — говорю, — слышал, что я тебя зову? А он: «Да слышал… Но решил: как вы еще один круг сделаете — тогда отзовусь»…
Когда окончательно договорились насчет предстоящего ориентирования, когда все карты были вложены в пакеты, а сами пакеты заклеены, кто-то предложил пойти купаться.
Парни раздевались прямо на песке, девушки — в раздевалке. И когда в слабом свете нарождающейся луны девушки появились на берегу, Юрий Павлович мечтательно сказал, посмотрев в их сторону:
— Да, вот в такие-то моменты и гибнет лучшая часть человечества…
— Причем гибнет добровольно, с большой охотой, — вздохнул Иван.
Женя Петухов только опасливо покосился на смутные силуэты, хмыкнул и припустил к воде. Иван и Юра — за ним.
Наплавались, нанырялись, а потом устроили на мелководье догоняшки.
— Люди, хватит беситься! — вдруг взмолилась Зоенька и плюхнулась на песок. — Ой, я не могу — вы посмотрите, на кого вы похожи! Ой, я не могу…
Наскоро окунулись и стали растираться полотенцами.
— Что-то не пойму, — сказала Ирина, — тут ли я? — И легко вздохнула.
— А ты ущипни себя, — посоветовала Таня Рублева, надевая очки. — Я ущипнула и убедилась…
— Эх, пожрать бы чего… — мечтательно произнес Юрий Павлович.
— Да-а-а, — в голос протянули девушки.
— Слушайте, — вспомнил Иван, — у меня же в рюкзаке остались сухари, так называемый энзэ!
— Походные? — ликующе спросила Зоенька.
— Ага.
— Иван, мы с тобой дружим, мне по блату два!
— Даешь сухари!
— Ничего не знала вкуснее…
И во втором часу ночи они отправились к Ивану в беседку хрустеть походными сухарями. А когда пришло время расходиться, Иван пошел провожать Ирину, Женя Петухов — Таню, а Зоеньку — как она сама сказала — не кто-нибудь, а старший вожатый Юрий Павлович…
Глава 37
В следующую ночь, когда лагерь спал, ни о чем не подозревая, четыре отряда почти бесшумно покинули свои палаты, один за другим вышли через северные ворота и зашагали по направлению к избушке пасечника.
Там, на бывшей пасеке, горели два больших костра, освещая красное полотнище с белой надписью «старт». Главный судья соревнований Иван Кувшинников сидел на пне со стопкой пакетов, в которых были запечатаны карты, и поглядывал на часы. Уже были оглашены условия соревнований, сказаны напутственные слова, уже разошлись по своим контрольным пунктам судьи, и теперь команды отделялись от болельщиков, выстраивались вдоль линии старта.