Роберт Льюис Стивенсон
Солнце освещало зеленые пики гор, медленно поднимаясь над проливом. Его лучи высушивали росу и прогоняли промозглый предрассветный туман. Нойра, чёрная река, брала свое начало из источников предгорья Астанда и снежных шапок северо-западных гор. Долго она бурлила и пенилась среди ущелий и пик, прежде чем устремлялась на равнину. Там ее течение успокаивалось, и мимо прибрежных городов река текла уже неспешно и ровно, делая плодородными земли к востоку от горной цепи Мийэрдин.
На её берегах расположилось множество городов и поселений, но земли у истоков Нойры продолжали оставаться самыми необжитыми и неизведанными территориями Мосант. Горы, холодный и влажный климат не привлекали ни эльфов, ни людей. Тёмное ущелье, в котором бурлили воды Нойры, всегда было окутано туманом, леса кишели опасными тварями, а отвесные склоны каждодневно грозили обвалами. Чем ярче становилась северная звезда, тем выше становились пики гор, тем холоднее были воды Нойры и тем сильнее дул ледяной ветер. На одном из склонов, у самого моря, стояла крепость Палаис-иссе. Одними вратами она обращалась к Риорре, другими же ─ к ключам, питающим Нойру. Как и многие другие строения Империи Света, она была вырублена прямо в скале, и только её округлые башни вздымались над Астандом, позволяя видеть весь мир, от снегов западного мыса до тумана Синааны. Палаис-иссе являлся одним из важнейших сторожевых постов Империи, позволявшим заранее предупреждать жителей Света о надвигающейся угрозе.
Дозорные видели абсолютно всё: и долину, и горы справа, и слабые огоньки городов-близнецов, и синюю гладь южного моря, и глубокое небо с бесчисленными звездами… такое близкое и такое далекое! Казалось, до него можно дотянуться рукой, поймать белый светящийся огонек… Можно было, схватившись за каменный выступ и встав на крошечную выемку в скале, свеситься над темной пустотой внизу, оканчивающейся туманом. Можно было, если пролезть в дыру в стене башни, выйти к холодному водопаду и полюбоваться на причудливые фигуры изо льда, создаваемые природой. Все это радовало первую сотню лет, но когда ты сидишь на одном месте уже больше тысячи, а сменять тебя начальство не планирует — поневоле заскучаешь. Многие мемории, не выдержав скуки, уходили на запад, к свету, жизни и лету.
Анна де Хёртц была другой.
Она не родилась в Мосант. Она родилась за Гранью, на голубой планете, называвшейся Землей, и знала, что такое бессмысленность жизни. Двадцать миллиардов людей обрекло на смерть пламя — Анни же стала избранной, что ей чрезвычайно льстило. Только она одна из жителей Земли получила в дар удивительные силы. Только ее одну перенесли в бессмертные земли. Это ли не повод узнать новый мир досконально?
Анни смотрела на юг, туда, куда несла свои воды Нойра. Ей нравилось смотреть, как прозрачные струи, лаская каменистое ложе течения, искрятся в лучах утреннего солнца. Свет заливал долину, окрашивая снег в нежно-голубые тона, небо светлело с каждой минутой. Анни было жаль, что она не видит рассвет: он был безумно прекрасного лазоревого цвета, и поднебесье сливалось с морем, размывая линию горизонта, превращая мир в бесконечную таинственную синеву. Она не могла уйти из Цитадели, чтобы встретить его. Каждое утро Анни вставала раньше всех, чтобы увидеть красоту рождения нового дня, и всякий раз ей казалось, что этот миг не повторится и потому прекрасен. Постепенно небо светлело, и мир тоже переставал быть ирреальным. Проводив взглядом последний островок лучистой синевы, Анна позвонила в колокол, старинный, покрытый древними письменами, которые она когда-нибудь мечтала перевести.
Начался очередной день, и нужно будить остальных.
На верхних этажах, помимо неё, жило ещё несколько девушек: Кестрель, Офелия и Лессия. Самой главной была Кестрель; впрочем, Кесс, как её звали, часто об этом забывала. Она же являлась самой старшей: солнце отмерило ей около восьми миллиардов лет — это казалось Анне ужасно длинным сроком, девушка не понимала, как можно жить так долго. Офелия и Лессия родились в один год — им исполнилось по семь миллиардов. Сама Анни недавно пересекла отметку в тридцать лет, но этот факт никоим образом не нарушал дружественной атмосферы, царившей в Палаис-иссе. Они считали друг друга сестрами, но на самом деле являлись сёстрами по несчастью, не зная об этом.
На нижних этажах жили карриолы — карлики, являющиеся подданными Империи Света. Низкие, всего лишь чуть выше колена Анни, они стали основой армии народов северного материка. Пусть карриолы едва доставали людям до колен, это, наоборот, стало их преимуществом: врагам было сложно попасть по карликам и сложно защищаться от ловких ударов. Сила карликов шла от самой земли; они были родственны майомингам, жителям пещер гряды Мийэрдин. Облачённые в крепчайшие доспехи карриолы не раз спасали Свет от армии земель по ту сторону пролива. В качестве благодарности правительница Империи отдала народу долину реки Нойры. Их города прятались в глубинах гор Астанда, и только один, заселенный по большей части воинами, находился на земле, у самого подножия Палаис-иссе. Кариоллы скрашивали скуку существования в Цитадели.
Анна услышала, как далеко внизу прозвучал гонг.
Она знала свои обязанности. Перво-наперво нужно было забраться на крышу башни Палаис-иссе, проверить, нет ли ничего подозрительного, не наступает ли Тьма, не воют ли оборотни, не шелестят ли крылья вампиров, не блестит ли чья-нибудь чешуя у стен обители? Потом, после короткого завтрака, следовало осмотреть тропы, ведущие к Анлосу. Оставшийся вечер можно посвятить себе. И так из года в год, изо дня в день. Но сегодняшний день был особенный.
Сегодня вечером к пристани Палаис-иссе прибывал корабль, идущий от Верберга, самого западного из городов. Он вёз долгожданную провизию из садов Анлоса, свежие сплетни и, самое главное, леди Кэтрин Вилариас, лучшую подругу Кестрель. Подобного события Цитадель не видела пару сот лет: последней Палаис-иссе посещала леди Сирса, правая рука Правительницы. Аристократия севера и запада довольно редко покидала города Империи, полные роскоши и тепла, предпочитая командовать под защитой стен Анлоса. Анни не любила леди Сирсу и боялась её, поэтому была чрезвычайно рада этому обстоятельству. Она видела ее всего два раза, и оба они не вызывали приятных воспоминаний.
Кэтрин Вилариас, наперекор всем хранительницам двенадцати звёзд, запрещающим прислужницам покидать стены обители, отправилась в далёкое путешествие на «Восходе», выплыв из Верберга шесть дней назад. Об этом жителям Палаис-иссе сообщило письмо леди Вилариас или Китти, как звали её друзья, отправленное уже с галеона. Трое из четырёх жительниц Цитадели были её друзьями ещё со времён смертной жизни, жизни за Гранью, и, по словам Офелии, женщины не виделись уже несколько десятков веков. В честь прибытия Китти готовился роскошный пир: Анни слышала, что внизу, на кухнях, уже гремели посудой карриолы под руководством горной эльфийки Лильель — грозы Палаис-иссе, которую побаивалась даже сама Кестрель. Именно Лильель фактически управляла Цитаделью.
Анне не хотелось встречать гостью в обычной форме стражницы, а ведь корабль мог прибыть в любой момент, никто не знал, какой ветер сегодня царствует в северных водах. Она вытащила парадное красное платье, отороченное чёрным мехом, и накинула сверху плотную накидку из шерсти. Недлинные тёмно-русые волосы Анни спрятала под шапку. Горы Астанда были очень холодны, холоднее были только пики Салтоса, мыса хрустальных дев далеко на северо-западе. Ледяные пустоши Салтоса скрывала горная гряда, обрывавшая в море в районе Верберга; за ней вздымались в небо гигантские призрачные гейзеры, рвущиеся из глубин земли. Немногие доходили до берега океана, и даже легенды не могли сказать, что происходило у его вод. Вода становилась камнем; её место занимала другая жидкость, светло-голубая, а позже — ярко-синяя. Это был жидкий метан, который лёд уже не мог впитать, образовывая озера и ручьи. Метановые реки были символом Салтоса, и, несмотря ни на что, Анне очень хотелось там побывать. Задумавшись о том, что скрывает горная гряда далеко на западе (подобные мечтания, витания в облаках были для нее делом обычным), де Хёртц поспешно надела варежки и, посмотрев напоследок в зеркало, выбежала из комнаты. Офелия уже встала, Кестрель тоже шумела у себя в комнате, а вот из спальни Лессии не доносилось ни звука. Хихикнув, Анни приоткрыла дверь и заглянула.