Два материка, две половинки целого, омывались океанами, образовывая мир. Мосант — так называли его всего народы, не взирая на различия в языках. Свет и Тьма раскинулись по берегам пролива. Западные земли лета и благоденствия находились во власти Астреи Аустенос и ее семьи, обосновавшейся в замке Анлос; восточные земли были тайной для Анны. Часами девушка разглядывала карту Мосант, висевшую на стене в главном зале Цитадели. На северо-западе вгрызался в ледяной океан мыс Салтаса, отрог великой горной цепи Астанда. Вечная зимняя стужа не давала строить города в тех местах: ближайшим городом являлась столица Света, окруженная лесами. К западу леса спускались к безымянному заливу, слишком молодому, чтобы мир дал ему название. Когда-то в тех местах располагались тихие острова, но неведомое Анни стихийное бедствие уничтожило их без следа. Не только тот архипелаг канул в Лету. Целое государство, вассальное Свету, когда-то процветало в заливе Русалок — оно тоже исчезло. Остались только острова, лежавшие так далеко на юге, что корабль плыл к ним более месяца. Де Хёртц не могла избавиться от мысли, что когда-то, давным-давно, вместо залива, к которому выходил Палаис-иссе, была земля, полная городов и деревень.
Чёрная река спускалась вдоль гор Мийэрдина к проливу, разделяющему страны.
Земля по ту сторону Сирмэна была полна загадок.
Офелия Нептане, бывшая няня одного из наследников престола, предавшего род, часто рассказывала Анни легенды и мифы Мосант. Ровный, ласковый голос окунал девушку в старинные истории о войнах, о рыцарях и прекрасных девах, о любви и смерти за нее. Из ее уст Анни услышала легенды о завоевании севера, о завоевании долины Нойры, о завоевании прекрасных архипелагов на юге. Однако больше де Хёртц любила темные истории, полные жестокости, предательства и ненависти. Чаще всего они заканчивались описанием смерти покинувших Императрицу Света рыцарей или меморий, но подобная судьба настигла не всех.
Анни знала их имена наизусть.
Абадонна. Принцесса живых, ставшая главным военачальником Тьмы. Говорили, что она не чувствует ничего: ни боли, ни тоски, ни радости; что у неё нет сердца — оно вырвано Королём. Было ли это правдой? Анни очень хотелось бы это узнать. Абадонна правила Оссатурой, мёртвыми садами к юго-западу от Селирьеры. Темный рыцарь. Все знали, что Абадонна, обладая ужасающими силами, никогда не нападает первой, но защищаясь, всегда непременно убивала.
Леди Ситри… Говорили, что она когда-то была светлой, правила тут, в Цитадели, но Тьма сумела захватить её — поцелуй вампирессы Айвены стал тому причиной. Новоявленный вампир не смог выносить дневной свет, и Ситри пересекла пролив, чтобы впоследствии стать владычицей Гифтгарда, громадного чёрного замка на берегу Сирмэна. Она никогда не оставляла свидетелей и, в противоположность Абадонне, убивала всех. К ней врождённое любопытство Анни отнюдь не манило. Впрочем, сейчас же мир?
Де Хёртц вгляделась в ярко-белое снежное пятно впереди, далеко в водах Риорре. Это Лакрима — остров льда и холода, в коих обитала Айвена, главная вампиресса Синааны. Анни ни разу её не видела, довольствуясь лишь знанием того, что белая каёмка на горизонте — её дом. К северу от жилища вампирессы блестела точка перехода в смертный мир — Грань.
Но что это? Де Хёртц прищурилась. Неясное сомнение вызвало беспокойство в сознании. Лежавшая перед ней громада острова вдруг показалась ей словно слегка увеличившейся в размерах. Анни сморщила лоб, вызывая в памяти воспоминания об очертаниях острова, который видела едва ли не каждый день. Остров определённо стал больше или же память играет с ней, зло шутя. Она всё никак не могла вызвать перед внутренним взором точную картину острова.
Впрочем, Лильель часто упрекала ее в чрезмерном воображении… Анни тряхнула головой, отгоняя тревогу. Привычная логика отвергала возможность того, что остров мог разрастись в одну ночь совершенно незаметно. Де Хертц переключилась на то, что весь Сирмэн, от городов-близнецов до мыса Астанда, погряз в густом тумане. Подумав, что погода в последнее время стала выкидывать совсем уж неожиданные сюрпризы, девушка уже собралась сойти с пристани, как новая деталь на горизонте привлекла её внимание. Ей показалось, что в далеком облаке из тумана мелькнул нос корабля с цепочкой горевших фонарей и высокая мачта, на верхушке которой развевался чёрный флаг. Виденье мелькнуло и тут же растворилось в молочной пелене. Подумав, что её фантазия совсем разыгралась да и глаза на таком расстоянии могут обманывать, Анна, пнув ещё один камешек, пошла обратно в Палаис-иссе, решив никому ничего не говорить.
========== Глава 4 Михаэль I (введена 12.02.2017) ==========
Михаэль Аустенос стоял у монумента, возвышавшегося над всеми остальными, в полнейшем молчании, изредка неуклюже теребя кольцо из флюорита, то снимая его, то надевая обратно. Грани каменьев царапали кожу наследного принца Империи, вызвали крошечные капли крови, отливавшие серебром, и царапины заживали, стоило им появиться. Таков удел всех, чей портрет отмечен на гобелене фамильного древа Аустенос.
Верберг — древний город. Эльфы построили свою столицу на берегу залива задолго до того, как волны поглотили вампирский архипелаг, до рождения Михаэля. Впрочем, что считать долгим сроком? Михаэль старше половины городов Империи. Двенадцать миллиардов лет тяжким грузом висят на сердце, прогнившем насквозь. Михаэль Аустенос видел столь многое, что величайшие мудрецы из смертных без раздумий отдали бы душу за его знания. Когда он был совсем юн, Михаэль видел великий шторм с башни северного замка, утянувший отца и мать на морское дно, утянувший леди Элизу. Он видел, как разрастается Империя, начинавшаяся с одного замка. Он видел, как Аливьен-иссе и Анлос превращаются в города. Он видел, как исчезают земли, он видел северные войны. Он проводил в последний путь собственного сына. Он похоронил свою жену, леди Аделайн, не вынесшую потери.
Именно он настоял, чтобы пепел леди Аделайн Аустенос развеяли над морем на родине, в Верберге, на месте старого храма, в котором они соединили сердца. Эльфы перестали верить в старых богов; они снесли храмы северного и южного океанов, чтобы возвести храм покоя в честь Правительницы Империи. За прошедшие годы город изменился: принц видел это в окно кареты. Он не желал гулять по улицам Верберга, которые вызывали волну воспоминаний, не желал, чтобы его видели жители, и потому извозчик высадил его прямо у ворот кладбища, в котором посередине, словно сердце, лорд Михаэль приказал возвести монумент леди Аделайн Аустенос. Сапфировая стела украсила земли эльфов десять с половиной миллиардов лет назад. Изменились очертания берегов, город отступил к востоку, словно скрываясь от ветра с моря, старые здания снесли, оставив пустырь на месте былого великолепия.
Сейчас руку Михаэля украшало новое обручальное кольцо, а гобелен в замке был испорчен новым лицом — лицом Мариэль Аустенос. Кольцо — обман. Михаэль приказал его отлить из старого — кузнец вскоре погиб, а вместе с ним и тайна. Слишком сильна была тоска по Аделайн, и память о любимой стоило уважать, считал Михаэль. Принц Империи приезжал в Верберг каждый год, когда расцветала степь на юге, прикрываясь ложью о военных собраниях. Он приходил к монументу, чтобы почтить память о жене, смахнуть листья и мох со старого сапфира. Памятник поменял цвет: высеченный из глубокого синего монолита, он выцвел до желтизны и потерял блеск. Время не щадит ничего.
Дворцы Империи стояли, нетронутые ни ветром, ни морозом, а самый дорогой памятник на свете обречен на разрушение. Анлос и Эйон-иссе защищает магия леди Астреи, Правительницы светлых земель, а место памяти о женщине, приручившей самого Михаэля Аустеноса — одиноко, пустынно и никому не нужно. Михаэль видел тонкие, еще неглубокие трещины, вызванные перепадом температур, солнечным светом, штормовым ветром. Таковы следы времени. Он осторожно, не страшась запачкать руки, а боясь причинить вред сапфировой стеле, снимал старую паутину, полную бабочек и мошек, соскабливал мох и лишайники, смахивал слой пыли и грязи. Никому нет дела до памятника леди Аделайн Аустенос, в том числе и тем, кто защищал город последние пять веков — семье Ленроев.