Да, он бывает порой агрессивен. А что он сделал, когда первый раз узнал, что я с кем-то провела ночь?.. Мне дал по уху так, что серьга улетела в окно, а потом разнес всю комнату. Хорошо, что я успела убежать. А когда вернулась, то обалдела: тарелки перебиты, постель изрезана, над ней — огромное пятно от кетчупа, которым он запустил в стену; обломки, осколки, сорванные занавеси, разбитый магнитофон. Радио засунул в унитаз, а в ванной умудрился вырвать из крана шланг!.. Да. Я переночевала у соседки, а ему потом сказала, что всё снято на видео, есть свидетели, и если он за три дня не приведет комнату в прежний вид, то я заявлю на него в полицию и ему, как иностранцу, придется покинуть Германию. Всё сделал и пальцем с тех пор не трогал, но языком донимает без конца. Вот дурачок!
«Ручной зверь! — с умильной нежностью подумалось мне.
Бесцельно поворошила плюшевые игрушки на постели. Вот Белло — одно ухо надорвано, а глаза-пуговицы все так же преданно смотрят на меня. Очень давно я получила Белло от Юргена. Белло всегда со мной. И зверь будет всегда со мной. Это же ясно, что без него я не в состоянии жить. Без него и без его работ, самая любимая из которых — угрюмая черная гора (из моих окаменевших в клее комбинации, трусов и лифчика); она вздымается над белым кружевом реки из ажурных чулок, а на островке стоит на одной ноге печальная птица из пружинок и винтиков. «Человек одинок», — объяснил он ее. И мне всегда становилось печально, когда я смотрела на неё.
Ведь и он тут одинок. Его родина далеко, а он тут совсем один… А я так мучаю его.
И слезы навернулись на глаза так обильно, что я едва успела снять линзы, чтобы не потерять их в слезах. «Он любит меня, а я люблю его. Я должна быть с ним. Мы должны быть вместе».
10
После недельной сидки и лёжки с коньяком и водкой, после ночи в полусне он лежал на кровати и с усилием переворачивал так и эдак нехитрые, но противные замусоленные мысли о том, что надо встать, прийти в себя, что скоро Рождество, Новый год, люди рады, а он один, брошен, как ненужный пес.
Бес похмелья работал вовсю: деловито шуровал в висках, дрелью ковырялся в затылке, пилил лоб, царапал горло и колол багром темя. Хотелось пить. Вставать не было сил. Но надо встать, убить беса таблеткой с пивом. И опять в кровать, на лежбище.
Может быть, у Мукумбы чего-нибудь найдется?.. Хоть отвар дедушки-шамана, хоть питье самого сатаны, лишь бы не меньше 40°.
Он выбрался из комнаты и увидел возле двери пластиковый мешок, полный рыбьих скелетов и костей.
«Мукумба? С ума сошел?.. — осоловело подумал он о негре. — Вчера, кажется, он опять жарил рыбу… Или это я спьяну принес откуда-то?.. Откуда же?.. Куда я ходил?.. В кафе за сигаретами, кажется. Как будто и скандальчик был какой-то… Может, там на кухне захватил?..»
Поворошив в мешке, он обнаружил, что там не только рыбьи скелеты. Расстелив газету, высыпал. Непонятные позвонки, острые и колкие. Сухие клешни. Большие кости. Позвонки, похожие на говяжьи. Какие-то шипы с наростами. Обломки мозговых костей… Всё очищено и обработано и даже покрыто лаком. Светлые тона, от бежевого до перламутра. Игольчатая куча щетинилась на газете и была словно подсвечена изнутри, как алебастр.
В обалделой задумчивости он не спускал с костей глаз, с надеждой вспоминая, не сам ли всё это собрал, и в то же время зная, что нет, видит впервые… Если и собрал, то когда же успел выварить и покрыть лаком?.. «Чертовщина какая-то.» Но материал был хорош: высыпать на железный черный квадрат, добавить цветных стекол, мелкого стального хлама и залить все это эпоксидкой…
Такие вещи хотел делать Авто Варази, когда утерял способность писать красками. Но сил уже не было, руки бились и тряслись. Он только складывал предметы в какие-то сочетания и накрывал их пустой рамой. Накроет, поймает, полюбуется, переставит. Опять поймает, как сачком. И так целыми днями. Предметов было мало — все какая-то старая ржавая дрянь, которую Варази зачарованно и любовно переставлял по полу или подоконнику. В рамке предмет приобретал совсем иной вид и смысл. А на стене висела его последняя и самая знаменитая работа, побывавшая на разных биеннале. Авто, как-то поутру, пытаясь одеться, вдруг увидел в складках джинсов силуэт лошадиной головы, тут же схватил гвозди и молоток и прибил джинсы к стулу, а сиденье выломал и повесил на стену. И очень гордился этой работой, хотя по пьянке неоднократно пытался сорвать джинсы со стены и напялить на себя, чтобы идти за очередной бутылкой.