- На ваш выбор.
- И сыр на десерт, - добавила Марселла, повернувшись к официанту. Достопочтенный гость...
- К черту! Меня зовут Натаниэль. Всегда звали и всегда будут звать. Терпеть не могу - "достопочтенный то", "достопочтенный это". Из "достопочтенна" каши не сваришь.
- Хорошо, Натаниэль. Но вы так и не ответили на вопрос, который не позволили мне задать.
- Какой?
- Почему мне кажется, что вы - само воплощение таинственности?
- Во мне нет ничего таинственного.
- Вот как?
- Мне тридцать восемь стандартных лет, у меня светлые волосы, последние пятнадцать лет я некоторым образом связан по работе с многоуважаемым Институтом.
- О да. Боевик Института и в то же время - известный экономист. Высококлассный пилот-разведчик и в то же время - преподаватель. В последнюю минуту вас выдергивают из Института и ставят руководить торговой делегацией. Ничего таинственного?
Способность Марселлы получать информацию произвела на Натаниэля впечатление, особенно учитывая, что в письменной форме эти данные существовали только на Аккорде. Он пожал плечами и изобразил улыбку.
- Что я могу сказать? Я думал, вы не станете смешивать работу и личное общение.
Марселла любезно улыбнулась в ответ, и на миг ее взгляд потеплел.
- Вы выиграли.
Натаниэль предпочел ответить великодушно:
- Вероятно, вы правы, я действительно вызываю такое ощущение. Но то же самое можно сказать и о вас. Мне известно лишь, что вы необычайно талантливы, что вы работаете на лорда Ротоллера и что...
- И что?
- И что я опасно близок к тому, чтобы тоже смешивать личное общение с работой. Больше не буду.
Он глотнул "Креммлинга" - легкого белого вина с искринкой - и стал ждать, когда Марселла начнет есть только что поданный салат.
Может, она ждет, что начать должен он? Чертов этикет. Натаниэль взялся за вилку и вскоре понял, почему блюдо называется имперским. Для любого другого названия оно было слишком уж роскошным.
- Что вы на самом деле думаете о Нью-Августе?
Вопрос звучал невинно, однако Натаниэль решил, что при данных обстоятельствах следует отвечать по возможности честно.
- Я мало что успел здесь повидать, но уже чувствую дискомфорт от того, что не могу выйти под открытое небо. Полагаю, это одна из причин, по которым здешние архитекторы предпочитают высокие потолки.
- Лучше, конечно, спросить у архитекторов. Впрочем, по-моему, эта причина ничуть не лучше, чем любая другая. Просто у нас так принято.
- А если кому-то не нравится то, что принято?
Марселла пожала плечами.
- В любом обществе есть люди, которые в него не вписываются.
- Не могу сказать, что заметил здесь неприкрытое существование полицейского государства, но у меня складывается впечатление, как будто все находится под строгим контролем.
- Как и следовало ожидать.
- Недовольные попадают в психиатрические больницы?
- Не обязательно. В этом преимущества Империи. Если им не нравится в Нью-Августе или еще где-то на Земле, они могут сесть в корабль и отправиться на любую из доброй сотни планет.
- Это поощряется?
- Говоря откровенно - да. Чем меньше здесь народу, тем меньше давление на окружающую среду и ниже общественное недовольство.
- А разве мысль о негативном влиянии плотности населения и уровня комфорта на социальную гармонию не просто миф?
- Имевшие место бунты, связанные с нехваткой жилья, а также работы вашего же ученого Вондерйоргта и эксперименты Кляймерсоля говорят об обратном. На практике ни одно государство не может допустить подобного ухудшения ситуации, сохраняя хоть какие-нибудь претензии на существование гражданских свобод.
- Разве подобные теоретические вопросы не выходят за рамки вашей сферы деятельности?
- Ничуть.
Больше Натаниэль ничего не спрашивал, а сосредоточился на пряных огнехвостах.
- Очень вкусно.
- Вы их прежде не пробовали?
- Нет. Наша кухня куда проще.
- Скажите, на что похож Аккорд? Только не фразами из путеводителя - у нас есть стандартные справочники, кассеты, хроника, отснятая еще до Схизмы. На что он похож в наше время? Как вам кажется, чем он отличается от Империи?
- Не уверен, что смогу ответить с какой-либо долей точности.
- Меня устроит и неточный ответ, - рассмеялась она. - Знаете, вы очень осторожны. Все, конечно, понятно, но, может быть, слегка расслабимся?
- Хорошо. Раз так, то, во-первых, на Аккорде можно видеть небо. Оно зеленоватое, а солнце наше белее. Наверно. Солнце Терры я вижу лишь через пермостекло, а солнце Аккорда видел в своих садах и лесах. Я знаю по именам каждого человека в городке, где вырос, а здесь не могу судить, кто с кем знаком. На Аккорде все что-нибудь производят. Даже чиновники выращивают для себя овощи, или пишут, или сочиняют музыку, или поют.
- Настоящая утопия.
- Отнюдь нет. Наше общество молодо. Людям приходится усердно трудиться на двух-трех работах. Только на протяжении жизни нынешнего поколения мы смогли позволить себе содержать профессиональных политиков и бюрократов. И я не уверен, что это было к лучшему.
Марселла нахмурилась.
- Вы говорите, что Аккорд - молодая планета. Около четырехсот лет назад - для столь небольшой политической и социальной системы довольно большой срок - Аккорд был достаточно развит, чтобы спровоцировать, направить и успешно скоординировать многопланетную революцию, лишившую Империю всех возможностей проводить прямую экспансию и зоне Расселины. К тому же, - сухо добавила она, - около пятидесяти планет решило, что они предпочитают не делать выплат в имперский бюджет. Не могу подобрать правильного слова для описания столь эффективного в таком молодом возрасте государства.
Натаниэль пожал плечами.
- Вас интересовало мое мнение. По сравнению с Империей Аккорд пребывает еще в младенческом состоянии.
- Вы мало что написали на чистых страницах, Натаниэль.
- На каких чистых страницах?
- На тех, из которых сшита книга вашей жизни.
Прежде чем пытаться ответить, эколитарий доел последний огнехвост. Женщина знала больше, чем следует простому помощнику замминистра. Интересно, почему.
- На Аккорде все так скрытны?
- Нет.
- Кто такие эколитарий?