На пятидесятом этаже эколитарий выскочил на площадку и трусцой перебежал на другую ее сторону, туда, где были спусковые шахты. Там он какое-то время смотрел на поток, ведущий вниз, а потом - полагалось-то обойти и встать в очередь у входа - перепрыгнул через барьер и ласточкой нырнул вниз, расталкивая пассажиров.
"Тревога! Тревога! Нарушение правил пользования!" - тут же захрипели автоматические устройства. Скорость спуска в шахте снизилась.
Но Натаниэль уже вышел на сорок первом этаже. Ни женщины-шофера, ни нервного юноши поблизости не наблюдалось.
Общественный туалет, находившийся по пути к серварию, послужил сразу двум целям: во-первых, перевести дыхание, во-вторых - натянуть тонкий золотой плащ, чтобы не так сиять своей черной униформой дипломата. Перед выходом Натаниэль достал из кобуры под коленом небольшую деревянную трубочку - уменьшенный вариант игломета, снаряженный теми же быстрорастворяющимися иглами, что в несколько мгновений отправляли жертву в забытье. Спустя два-три часа препарат, содержавшийся в них, разлагался, оставляя в наследство лишь сбивчивые воспоминания и несколько дней головных болей.
Если те, кто устроил слежку, обладают упорством, приписываемым им Натаниэлем, по меньшей мере один из них будет его где-нибудь поджидать.
На самом деле возле сервария оказались оба, причем каждый делал вид, что другого и знать не знает. Женщина стояла у главного входа, поглядывая на часы и сверяясь с карманным ежедневником: пусть все видят, что ее подруга или там любовник непозволительно опаздывает. Худощавый, нервного вида юноша, надевший теперь плащ цвета ржавчины, сидел на скамейке в нескольких метрах от нее и внимательно читал факс-газету.
Натаниэля не заметил ни тот, ни другой.
Серварий располагался неподалеку от лифтов, посему народу в этом месте было много - каждые несколько секунд мимо проходили два-три человека. Но десятиметровая ширина коридора и высокий потолок визуально уменьшали их количество.
Натаниэль не стал медлить. Если Империя хочет драки - пожалуйста. Прислонив запертый "дипломат" к стене, он взял в руку трубочку с транквилизатором. В ней имелось два заряда, по одному с каждого конца. Стрелять можно было, совершенно не привлекая к себе постороннего внимания.
Женщина стояла так, что эколитарий мог подойти к ней чуть ли не на метр, прежде чем она его заметила бы.
Наверно, Натаниэль отразился в широкоугольном зеркальце ее ежедневника. Во всяком случае, она обернулась, выставив книжку перед собой. Он быстро опустился на корточки и выстрелил. Игла вонзилась женщине в шею, а эколитарий подскочил и вырвал у нее из рук ежедневник, в котором, очевидно, скрывалось оружие.
- Вы... - пробормотала она, уже начиная трястись. - Мне говорили, что вы скользкий тип. Дьяволы! Смотрите, там дьяволы!
Ее голос сорвался на крик. Женщина забилась в конвульсиях. Натаниэль знал, что эти мускульные сокращения имеют несколько иную природу, но любой, кто не поднаторел в медицинских тайнах Аккорда, не скоро бы распознал различие.
Вокруг немедленно начала собираться толпа. Зазвенел сигнал тревоги.
Однако Натаниэль уже оставил женщину и успел покрыть половину расстояния до скамьи, где сидел юноша. Тот либо оказался лучше подготовлен, либо просто успел воспользоваться полученным мгновением форы. Из-под факс-газеты сверкнуло что-то металлическое.
В трех метрах от него Натаниэль вытянул руку с трубочкой и выстрелил. На такой дистанции точность попадания равнялась процентам восьмидесяти. А необходимы были все сто.
Игла свистнула рядом с ухом имперца. Тот вздрогнул, на миг потеряв сосредоточенность. Этого мига Натаниэлю хватило, чтобы прыгнуть к нему и сбить прицел короткоствольного оружия. Выстрел раздался с запозданием. Эколитарий почувствовал, как по его правому плечу прокатилась волна нервной боли, но сумел ее подавить.
Он утихомирил юношу, пытавшегося было встать со скамейки, ударом ладони - таким, что едва не проломил ему гортань. Потом, не обращая внимания на расплывающуюся по плечу боль, стиснул тремя пальцами кисть агента. Тот выронил оружие и, получив еще удар коленом в пах, скорчился на земле. Потратив несколько секунд на перезарядку трубочки, Натаниэль всадил ему иглу в шею и тут же склонился над беднягой, будто пытаясь ему помочь.
Вскоре подъехала длинная и бесшумная машина "скорой помощи". К этому времени эколитарий успел засунуть оружие неудачливого агента под скамью, а сверху уронить факс-газету.
- Сюда, сюда!
Из машины вышли врач и медтехник.
- Что случилось?
- Я хотел зайти в серварий перекусить. А этот парень вдруг как закричит! Газету выронил, потом упал, и у него начались судороги.
- Так, гражданин, ваше имя? - Новый голос принадлежал имперскому монитору (иначе говоря - полицейскому), облаченному в серебряный с золотым кантом мундир. В руках у него был портативный компьютер, а на лице застыло выражение скуки, обычное для всех его коллег во все эпохи.
- Гражданином не являюсь, а приезжим. И весьма удивлен. У меня назначена наверху встреча, но до того хотел поесть. Вдруг этот человек сошел с ума. Потом сзади кто-то стал кричать. Я растерян. Теперь хотите знать мое имя. Это же не во мне дело, а в нем!
- Я понимаю, сэр. Но не могли бы вы все же назваться? Это нужно для протокола на случай, если потребуются свидетели.
- Конечно. Натаниэль Уэйлер.
- Уэйлер?
- У-эй-лер.
- Идентификационный номер?
- Не имею. Есть дипломатический номер. - Натаниэль достал из кармана удостоверение. - А-С-О-3.
- Простите за беспокойство, лорд Уэйлер. Разрешите вам позвонить, если возникнут какие-нибудь вопросы?
- Разумеется. Буду в легатуре после 15.00.
К тому времени, как эколитарий закончил общаться, с полицейским, имперских агентов - если эти двое действительно были таковыми - погрузили в небольшие коридорные тележки и увезли. "Дипломат", оставленный Натаниэлем у стены, по счастью, никуда не делся. Судя по всему, его никто не трогал.
Попасть внутрь сервария оказалось проще простого.
- Иностранцев обслуживаете?
- Конечно, сэр.
Клиентура по большей части состояла из бюрократов среднего звена. На каждого мужчину приходилось примерно по две женщины. Гордое имя сервария было для этого заведения чересчур претенциозным - вместо повара здесь работало компьютеризированное устройство, а обслуживать себя приходилось самому. Зато ни одно блюдо не целилось в едока из станнера.
Заказав омлет (произведение кулинарного искусства) и лифчай, Натаниэль скормил автомату кредитную карточку, получил ее обратно и устремился к столику в углу, чтобы сесть спиной к стене.
- Опять у тебя паранойя, - сказал он сам себе, а спустя минуту-другую решил, что надо ответить. И ответил: - То, что у меня паранойя, не значит, что за мной не следят.
Не зная, верить ли себе, Натаниэль все же занялся омлетом, показавшимся ему наполовину натуральным, а наполовину - синтетическим.
Лимонный привкус лифчая заставил его немного расслабиться. В результате болевой порог снизился, и пульсирующая боль в правом плече опять привлекла к себе внимание. Натаниэль пробежался там пальцами, но никаких внешних повреждений не обнаружил, а раздраженные нервные окончания должны были успокоиться в течение нескольких часов. Во всяком случае, он так надеялся. Получить два заряда примерно в одно и то же место в течение нескольких дней - не самый лучший способ поправить здоровье.
Если бы агент попал ему в грудь, это его увезли бы на тележке с простыней на лице и диагнозом "коронарная задержка".
Ощупывая больное плечо, Натаниэль заметил на одежде крохотное, почти невидимое глазу черное зернышко. "Жучок".
Так. Кто его касался? Кортни? Нет, она все время держала дистанцию. В коридорах тесноты не было, люди старались не приближаться друг к другу.
Чарльз! Дружелюбный секретарь столкнулся с ним в приемной, на выходе из кабинета.
Вот, значит, как его выследили. Вопрос лишь в том, на кого Чарльз работает.