Экологическая тропа (начало)
1. -Ну, что, Валерий Аркадьевич? Превосходно! Как всегда - превосходно. Редактор встал, заложил руки в карманы и несколько раз прошелся, не выходя из-за стола, от стены к стене. На губах у Валерия заиграла улыбка: -Я рад. Как всегда - рад. Редактору было уже за шестьдесят, но выглядел он крепко, мыслил ясно и покидать своего кресла не собирался. И вообще, в стенах этого издательства еще витал дух той эпохи, которая рухнула через десяток лет после рождения Валерия, и воспоминания о которой у него всегда отдавали какой-то сладостной ностальгией. -Хотел предложить вам интересную работенку... Редактор порылся в ящике стола и извлек довольно объемистую папку: -...Но, как сказано кое-где, меня одолевают смутные сомнения. Взгляните сами. Валерий взял и начал листать материал. -Сомнения относительно моих способностей? - уточнил он. Редактор усмехнулся и стал набивать свою неизменную трубку. -По этому поводу у меня, как раз, сомнений не возникает. Мне бы очень хотелось, чтобы работу выполнили именно вы, - проговорил он прикуривая. По кабинету поплыл ароматный дымок Золотого руна. Редактор не признавал ничего другого, очевидно, тоже все еще с тех времен. Впрочем, это касалось не только сорта табака. -Срок, - пояснил он, - Это должно быть сделано к пятнадцатому апреля. -Ну, это мне не успеть, - сказал Валерий, закрывая папку, - Даже и речи быть не может. Мне очень жаль. -И мне, - кивнул головой редактор, - Уж как мне-то жаль, не могу вам передать, дорогуша. -Ну, вы же знаете, я могу заниматься этим только в свободное время. Редактор потягивал трубку и смотрел на Валерия внимательным взглядом: -Давно хочу у вас спросить, а что вам мешает сделать рокировку? -В смысле? - не понял Валерий. -В самом прямом. Сделать перевод своим основным занятием, а юриспруденции посвящать свободное время? Я не хочу вам задавать бестактных вопросов о размере вашего гонорара, или как там это называется, в вашем департаменте, но наши расценки вам известны. Помножьте их на свою работоспособность, при том условии, что будете востребованы постоянно, и этот результат я вам гарантирую. По крайней мере, пока я здесь. -Пока вы здесь? - многозначительно уточнил Валерий. Редактор усмехнулся одними глазами и спросил: -А там? Вы уверены, что там понятие «пока» не актуально? Или у вашей фирмы такая бронированная, как теперь выражаются, крыша, что ей не страшны любые стихийные бедствия? -Я трезво смотрю на вещи, - ответил Валерий, - но пока еще не созрел для такого решения. -А в моральном отношении? - не сдавался редактор, - Конечно, социум есть социум, но... Вы же интеллигентный человек. Мне почему-то кажется, что мир в душе - это для вас отнюдь не абстрактное понятие, как для многих. Валерий опустил взгляд. Они помолчали. -Поймите меня правильно, - опять заговорил редактор, - я на вас не давлю, я только предлагаю подумать. Я не знаю, какой вы юрист, но то, что переводчик вы от Бога - это факт. -Спасибо, - сказал Валерий, поднимая глаза на редактора, - Могу еще быть вам полезен? -Дорогуша, уж кто-кто, а вы всегда можете... Он придвинул Валерию еще одну, тонкую, папку. -Беретесь? Срок, как всегда, не устанавливаю, поскольку вы в этом не нуждаетесь. -Берусь, - кивнул головой Валерий, посмотрев объем и бегло пробежав глазами «по диагонали» пару страниц. -Договорились, - сказал редактор, поднимаясь и протягивая ему руку. Валерий вышел из издательства и поехал к одному из клиентов. Вопрос не стоил выеденного яйца, но клиент был страшный зануда. Почти по каждой поставке у него находилось множество претензий на пустом месте, и расставить все акценты, не вступая в длительную переписку, можно было только при личном присутствии. Вырулив на Садовое кольцо, Валерий оказался в мертвой пробке. Он вытащил смартфон, определил, что стоит добрая половина магистрали, и безнадежно ткнул пальцем в панель. В машине негромко заиграла музыка. «Надо было на метро», - с досадой подумал Валерий. Как всегда в таких случаях, машина превращалась для него из средства передвижения в камеру пыток. Хотя тереться в толпе он тоже не любил. Валерий стал замечать, что последнее время его все больше стало тянуть к одиночеству. Редактор своими откровениями, что называется, разбередил ему душу. Ведь Валерий и сам об этом думал. Он склонялся к мысли, что работа над переводами стала в его жизни своеобразной отдушиной. Он погружался в нее целиком, отдыхал за ней от постоянного вынужденного общения, даже забывая порой, что делает работу за деньги. А деньги были нужны постоянно. То на летний отдых, то на ремонт, то подходила страховка на машину, потом решили взять еще одну, для Людмилы, а три года назад добавился еще и коттедж. Валерий ненавидел свою работу, но она приносила приличный доход, и ее потерю их семейный бюджет не выдержал бы. Его вторая специальность упала в руки Валерию сама, без его желания, можно даже сказать - вопреки. Так сложилось, что когда он еще учился в школе, неожиданно, из-за конфликта с директором, в самом начале учебного года уволилась преподавательница английского языка. Оставшись на всю школу в единственном числе, другая возопила от предлагаемой нагрузки, и под угрозой последовать за своей коллегой, отказалась от трех классов, в числе которых оказался и тот, в котором учился Валерка. Постоянного преподавателя нашли только через два года, когда класс был уже выпускным. За все это время приходили три человека, никогда ранее не работавшие в школе, которые, попав в этот «ад» впервые, не выдерживали каждый больше двух месяцев. Понятно, что у всех, кто не занимался самостоятельно и не считал этот предмет для себя необходимым, а таких было большинство, образовался невосполнимый пробел. Нашедшейся, в конце концов, молодой учительнице пришлось употребить все свои силы и возможности, чтобы ее ученики смогли хотя бы открыть рот на выпускном экзамене. Лишь только этого и удалось ей добиться, и им всем, в том числе и Валерке, автоматом поставили тройки за произнесенные несколько фраз. Однако, на вступительном экзамене в институт, даже, несмотря на то, что благодаря отцу, этот вопрос был уже решен на соответствующем уровне, такие познания были явно недостаточны. На все оставшееся до экзамена время ему был нанят репетитор и дано категорическое указание от отца «кровь из носа» подготовиться так, чтобы не ударить лицом в грязь. Валерке ничего не оставалось, как подчиниться, но при этом ему стало казаться, что он возненавидел теперь английский на всю оставшуюся жизнь. Репетиторша, женщина средних лет, уныло посмотрела на него, когда он явился первый раз, и равнодушно проговорила: -Проходите, молодой человек, раз пришли. Она села за стол, открыла учебник, ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку и сказала: - Посмотрим сначала, на что вы способны. Переведите мне эту фразу. «В нашем городе много заводов и фабрик», - прочитал Валерка. -In our town many plant and factory, - пробубнил он и тут же поправился, - Factories, конечно. Plants and factories. Губы женщины дрогнули в сдерживаемой улыбке: -Вы простите меня, надеюсь, если я буду иногда ни с того, ни с сего улыбаться? Валерка неопределенно повел плечом. -От нуля! - становясь серьезной, вынесла приговор репетиторша и начала с ним работать. Надо сказать, что это она умела. Спустя полтора часа, Валерка поднялся из-за стола, чувствуя, что у него взмокла спина. -Я не горела желанием с вами заниматься, - сказала ему на прощанье репетиторша, - После разговора с вашим отцом, я думала, что ко мне заявится какой-то прилизанный оболтус. Вы такого впечатления не произвели, но ваш уровень ужасен. Спасти положение в столь короткий срок может только лишь ваше усердие. Проверяя его домашнее задание после двух занятий, она неожиданно подняла над тетрадью красную ручку и спросила: -Вы не знаете, для чего я это делаю? Почему вы не скажите прямо, что вам это не нужно? Я не привыкла выполнять мартышкин труд. -Мне это нужно, - сказал Валерка. -Нет. Это нужно только вот этой бумаге, раз я третий раз правлю одно и то же. Единственное, что необходимо для изучения языка - это внимание и память. Мне думается, вам еще рано жаловаться и на то, и на другое. Стало быть, вывод напрашивается сам собой. Валерка напрягся. Во-первых, приближался экзамен, а во-вторых, вопреки самому себе, он почувствовал уважение к этой говорящей правду в глаза сердитой женщине. И еще ему показалось, что она поверила в него, а этого Валерке в те годы недоставало почему-то больше всего. Когда он, еще через два занятия, запинаясь, переводил текст, а репетиторша бесстрастным голосом поправляла его буквально на каждой фразе, глядя в пространство и думая, как ему казалось, о чем-то своем, она вдруг неожиданно пристально посмотрела на него, и перебив на полуслове, сказала: -А давайте не поступать в этом году. Валерка запнулся и непонимающе уставился на нее. -Я предлагаю вам отказаться от поступления и продолжить наши занятия. Тогда через год вы поступите в иняз безо всякой протекции. Я гарантирую это. У вас есть большие способности от природы к овладению языками. Он растерялся, не зная, что ответить. Валерка не мог отказаться от поступления, зная, что вопрос уже был подготовлен отцом, да и вообще, иняз не котировался в его сознании как база для жизни. Кажется, репетиторша почувствовала, о чем он думает. -Завтра я встречаюсь с вашим отцом по поводу оплаты, - сказала она, - Я выскажу ему свои соображения на этот с