вы так? Дама, как вам не стыдно? Юноша упал с велосипеда, стремясь не наехать на детей. Мы с молодым человеком уже час, как пытаемся помочь горю. Он просто проходил мимо и без него бы я... -Не надо, - перебил ее Валерий, - Перед кем вы оправдываетесь? Посмотрите в эти наглые бесстыжие бельмы... -Не надо так, - подходя вплотную и мягко кладя ему на грудь ладонь, сказала девушка, - Обида не должна владеть нами. Сильные люди великодушны. Ее глаза смотрели на Валерия проникновенно, а назидательные слова опять прозвучали как что-то естественное или даже сокровенное. -Велосипед? - повернула голову на врача Александра Васильевна, - Я могу взять велосипед. Я учительница - она назвала номер школы - а он потом заберет, когда выздоровеет, или родители подъедут. -Мне это проще сделать, - предложил Валерий, - Я на машине. Пусть назовет адрес, я отвезу... -Нет... Не надо, - зашевелился лежащий на носилках парень и они с Александрой Васильевной впервые услышали его хрипловатый голос, - Не надо по адресу. Отвезите в школу или в больницу... -Больница - не место для хранения таких вещей, - громогласно изрекла врач безапелляционным голосом. -Почему ты не хочешь, чтобы молодой человек прямо сейчас отвез твой велосипед домой? - мягко спросила, беря его за ладонь, девушка. Парень резко выдернул руку: -Не надо домой! Александра Васильевна и Валерий переглянулись. -Так. Долго это еще будет продолжаться? - нетерпеливо спросила врач, - У меня, между прочим, не один ваш вызов. Кроме вас, еще есть люди в этом городе! Валерий уже открыл рот, чтобы урезонить ее, но мягко положенная на грудь ладонь девушки опять остановила его. -Поезжайте домой, вы и так много помогли, - проговорила она, - Мы сами заберем велосипед в школу, а потом я передам его родителям.... -Не надо родителям, я сам... - опять подал голос парень, но его перекрыл непререкаемый голос врача: -Что значит - не надо? Мы все равно обязаны сообщить твоим родителям, поскольку ты несовершеннолетний. И, в конце концов, поехали. Распишитесь тут... Она протянула Валерию какой-то листок. -Куда вы его повезете? - спросил он, расписываясь. -Вам-то какое дело, раз вы прохожий? - неприязненно произнесла та, забирая листок, - Мы свое дело знаем. Машина тронулась, и они остались вдвоем с Александрой Васильевной, придерживающей рукой велосипед, в окружении группы ребят. Немного поодаль стояли любопытствующие. -Спасибо вам, - с сердечной теплотой сказала девушка. Валерий опять увидел эти глаза. Он воспринял это, как драгоценный подарок. Он готов был смотреть в них бесконечно, забывая обо всем на свете. Он сам не знал, что с ним происходит.... -Вам спасибо, - тихо проговорил он. -За что? - с искренним недоумением тихо спросила Александра Васильевна. -За то... За то, что вы такая. Он повернулся и зашагал к выходу из заказника, возле которого оставил машину. 3. Когда Валерий подъехал к дому, начало смеркаться. Все происшедшее отвлекло его от мрачных мыслей. Сейчас ему показалось, что он вовсе и не заезжал днем домой, ничего не видел, а нафантазировал себе что-то под влиянием грязных домыслов Людмилы, на которые та была горазда во всех случаях жизни. Он поднялся на свой этаж и открыл дверь квартиры. Первое, что он услышал, был громкий голос жены, разговаривавшей с кем-то по телефону. В комнате сына стояла тишина. Валерий заглянул туда. Царил привычный беспорядок: выключенный, но не выдернутый из розетки и не закрытый ноутбук, разбросанные по столу и по дивану вещи. Валерий бросил взгляд на пол и увидел валяющиеся носки, сразу вернувшие его к действительности. Нет, все это ему не привиделось. Они валялись на том самом месте, где он их заметил днем. А еще рядом лежали скомканные джинсы, поверх - футболка, немного дальше рубашонка с вывернутыми рукавами. Валерий зажмурился... «Сними совсем... Покажи их поближе...» - вспомнился ему голос в колонках и абсолютно голый Женька, трясущий на камеру трусами, которые держал кончиками пальцев. Валерий почувствовал, что слезы опять готовы потечь из его глаз, и потекли бы, если бы в комнату не вошла Людмила. -Это просто кошмар какой-то! - воскликнула она, - И главное, получается, что я крайняя... -Что у тебя опять стряслось? - спросил Валерий. -Я дура! Я, б... дь, набитая дура со своей добротой! Людмила работала директором департамента по кадрам известной и довольно крупной сети ресторанов, чем очень гордилась. -Скобкин прислал мне опять одну задрыгу. Причем, я посмотрела на нее - сразу определила, что прошман...вка. Понесла мне, какая она бедная, несчастная, как ей хочется работать в большой компании, что она в восторге от нашего бренда. И этот козел мне звонит, на психику давит. Ну, я оформила, послала на стажировку, все как полагается. Его менеджер мне отзвонилась через день, говорит, ставлю в смену с завтрашнего дня, она все знает - отчетность, кассу. Знает она, б..дь! Смену отработала и съе...лась со всей выручкой! -И большая выручка? - поинтересовался Валерий. -Да пятьдесят тысяч, х... с ней, но не в этом дело! Скобкин мне теперь тычет - ищи ее. А где ее найдешь? Регистрация есть, но она там не жила никогда. Она уже, небось, в свою Белоруссию давно съе..лась. У ней это, наверное, прощальная гастроль была. -У тебя такой случай уже был, кажется, в позапрошлом месяце. -Вот именно! Мне это нужно? А у Скобкина всегда все кругом виноваты, кроме него самого... Зазвонивший телефон избавил Валерия от выслушивания дальнейшего. Нельзя сказать, что он не сочувствовал Людмиле, по-своему он даже продолжал любить ее. Точнее, был признателен за чистоту в доме, вовремя приготовленный обед и выстиранное белье, но при этом осознавал, что рядом с ним совершенно чужой и даже чуждый человек. Чуждый во всем и бывший таким всегда, как и ее мать. И если в корпоративной среде на банкетах и приемах он чувствовал себя рядом с Людмилой уверенно, то в совместной жизни он ее попросту терпел, прощая ей все за хорошо исполняемые домашние обязанности. Другие обязанности Людмила выполняла тоже регулярно и довольно неплохо, хотя у Валерия последнее время интерес к этой стороне жизни заметно ослаб. Он откликался всякий раз, когда ее тянуло на близость, но сам инициатором никогда не был. Сейчас, размышляя об этом наедине с собой, Валерий даже недоумевал, что его когда-то могло потянуть к Людмиле? Наверное, всему виной было его затянувшееся воздержание в ранней молодости, когда, преодолевший, наконец, себя, он готов был упиваться Людмилой безо всякой меры, поскольку она у него была первая и единственная. Отношения с тещей были никакими. Мария Ильинична жила своей жизнью и приезжала только лишь давать ценные указания и безжалостно критиковать их. Валерий отмалчивался, а у Людмилы каждый визит заканчивался скандалом с матерью, после которого та уезжала с обещанием больше никогда не переступать порог этого дома, даже, если дочь «будет тут издыхать». Особенно бесило Людмилу, когда мать начинала ставить ей в пример сестру, которая жила в Украине. Как позже выяснилось, отцы у дочерей были разные. Мария Ильинична в молодости, судя по всему, напоминала своим нравственным обликом младшую дочь, что служило у Людмилы поводом для упрека матери во время их скандалов: «Да! Я для тебя с четырнадцати лет шлюхой была! Как будто у меня есть, в кого ней не быть!» Правда, после Крыма и трагических событий в Донбассе старшая дочь стала для внимательно смотрящей телевизор матери чем-то вроде «предательницы». Валерию было жаль Нину, хотя он видел ее всего один раз на собственной свадьбе, но добрый и приветливый образ которой прочно запал в его память. Нина, наверное, была в своего отца, который, по словам Марии Ильиничны, был «ни рыба, ни мясо». Наслушавшись упреков в ее адрес со стороны сестры и матери, Валерий, твердо занимающий позицию нейтралитета в их отношениях, все-таки решил поддержать Нину, подвесив на ее стене в социальной сети фотографию валяющегося на земле пьяного парня с намоченными штанами, снабдив ее подписью: «Русский витязь, лежащий в пыли, у пивнушки, раскинувши руки, знай - тебя опоили хохлы, а Обама нассал тебе в брюки!». Нина ответила трогательным личным сообщением, в котором благодарила за поддержку и утверждала, что Валерий - ее единственный в России по-настоящему родной человек. Мама Валерия после похорон мужа и выхода на пенсию вела несколько замкнутый образ жизни, но к ним приезжала часто, поскольку безумно любила внука, которого буквально вытаскала в зубах. Она готова была постоянно жить вместе с ними, но неприязнь Людмилы, подогреваемая ее матерью, служила непреодолимой преградой. Валерий любил, когда приезжала мать. Он чувствовал, что с прошествием лет, она опять становится ему самым близким человеком. Может быть, это происходило потому, что у него не было друзей по жизни. После случая с Сашкой, которого Валерий считал действительно своим другом, он отгородился от окружающих непроницаемой стенкой. Будучи со всеми абсолютно ровен в отношениях, он, тем не менее, близко никого к себе не подпускал. Гости в их доме бывали только из числа нужных людей. Как только семейный бюджет вошел в норму, стали ездить за границу. Схема была привычной - сначала Турция и Египет, потом Европа. В Испании Людмиле понравилось, она заговорила даже о покупке своего дома на побережье, но дом, уступая настойчивости обоих бабушек, купили под Москвой. Это был, пожалуй, единственный вопрос, по которому у них совпали мнения. Правда, у каждой по-своему,