, поправляемый отцом. В соседней комнате зазвучал телевизор - Людмила принимала дозу вечерней пропаганды. Валерий встал, закрыл дверь и опять уселся рядом с сыном решать уравнения. Он смотрел на его тонкие пальцы, мягкие волосы, гладкие щеки, пробивающийся над верхней губой пушок и чувствовал горячую непреодолимую любовь к своему Женьке. Нет! Он не отдаст его этим извращенцам, что бы ему это не стоило! Его сын будет счастливым человеком! Это, как сказала Анна Ильинична после того случая, что был с Женькой в пять лет, транзиторное явление, вызванное возрастной гиперсексуальностью. Или чем-то там еще, он тогда не понял, но уяснил себе, что это проходящее. И это пройдет. Не может не пройти. Он не такой! Он рос нормальным ребенком и играл во все мальчишеские игры. Это все проклятый интернет! Грязная лужа, откуда можно выудить любую мерзость. Но он добьется того, что сын поверит ему, как он когда-то поверил своей матери, когда у них зашел такой разговор. -Всемирная организация здравоохранения исключила гомосексуализм из перечня заболеваний. Ты слышала об этом? - спросил он Анну Алексеевну во время одного из ее визитов. -Почему ты об этом спросил? - вскинула на него мать тревожный взгляд. Это была ее обычная реакция - в каждом неожиданном вопросе в первую очередь предполагать какую-то угрозу дорогим ей людям. -Просто опять увидел репортаж о разгоне гей парада. -И что? -А то, что мне этих ребят где-то жаль. Может, действительно, не их вина, что они такие? -Это психическая и социальная девиация! - убежденно отчеканила мать, глядя на Валерия непререкаемым взглядом. -Но ведь исключили же, - возразил он. -Кто исключил и почему исключил?! Никакие, даже самые авторитетные мнения не заставят меня поверить в то, что это нормально, когда вещество, несущее в себе зачаток человеческой жизни, изливается на землю или попадает в кал. Неужели ты не понимаешь, что все это политика? Что на этом делаются огромные деньги? Взгляд Анны Алексеевны стал жестким и суровым. -Сколько всякой мерзости ползет к нам с запада, - продолжала она, - Я лечила таких мальчиков, мне их искренне жаль и поэтому мне жутко, мне дико, мне больно, что вместо того, чтобы их остановить, предостеречь от беды, им внушают, что это естественно. Слава Богу, что в России все еще придерживаются подлинных ценностей. -Что-то не особо я вижу пользы от этих ценностей, - покачал головой Валерий. -Что ты имеешь в виду? -То, что я вижу вокруг. Пусть я бывал за границей только лишь как турист, но люди там совсем другие. Причем, это видно сразу, с первого взгляда. -Жить в России благодатно... - начала было мать, но Валерий перебил ее. -В чем ты видишь эту благодать? В хамстве, злобе и нетерпимости? Во лжи, которая стала здесь нормой жизни? Несчастная страна, которая уже развалилась двадцать лет назад, вместо того, чтобы залечивать раны и преодолевать чудовищное отставание, вновь ввергнута в ненависть, ксенофобию и кровавую бойню. -Я не знаю, почему так стало,- потупила взгляд Анна Алексеевна, - Мы пели на пионерских сборах «Пусть всегда будет солнце» и «Хотят ли русские войны». Сейчас другие песни, мне это известно и за это мне тоже больно, но не за то, за что тебе. Родина у нас одна и ее не выбирают, точно так же, как отца или мать. Запомни это. И Валерий ей поверил. Разговор на этом был закончен, хотя его так и подмывало добавить, что точка поставлена не на месте. Все-таки того, с кем строить свою жизнь, каждый человек находит сам и не среди родственников... -Все? - спросил Валерий, закрывая тетрадь. -Все! - возвестил Женька, загружая в компьютер игру. -Опять стрелялка? - неодобрительно поинтересовался Валерий, - Лучше бы погулять сходил. -Привез бы велик с дачи, я бы катался, - резонно ответил сын. -Сегодня один докатался на моих глазах. -Как - докатался? -Навернулся с горки, упал и сломал ногу. -Упасть можно и дома с табуретки, - улыбнулся Женька, - И сломать себе при этом что-нибудь, а то и вообще не подняться. -Ушлый ты парень, как я посмотрю... Валерий шутливо щелкнул его по носу и вышел. Из комнаты сына послышались ненавистные выстрелы, а из другой доносился еще более ненавистный ему голос Киселева. Валерий вздохнул, взял свой ноутбук и уселся в кухне, плотно прикрыв за собой дверь. Он разложил перед собой полученные сегодня от редактора листки и забыл обо всем. Валерий погружался в любимую работу настолько, что совершенно абстрагировался от окружающего. Скоро на кухне появилась Людмила. После телевизионного психотренинга она была, как всегда, возбуждена и нервозна. Но Валерий слышал и не слышал поток ее красноречия, лишь изредка кивая головой в знак согласия, зная по опыту, что если не делать хотя бы этого, то последует взрыв эмоций. Но он все равно последовал - видать, принятая сегодня доза оказалась сильной. Хотя, благодаря сохраненному Валерием спокойствию, все обошлось «малой кровью»: -Тебе насрать на все: на киевскую хунту, на фашистов, на бандеровцев, на то, что все по подстрекательству Америки ополчились на Россию! Вот такие пофигисты и виноваты во всем! - гневно выкрикнула Людмила и ушла в комнату. Валерий вздохнул и перевернул страницу. Он поднял взгляд на темное окно и опять в памяти возник лес и глаза той девушки. И опять он почувствовал, что ему до боли не хватает этих глаз и этой исходящей от нее подлинной теплоты и женской ласки. Он понял, что не успокоится, пока не увидит ее вновь... Валерий стал захаживать в лесопарк. Он приезжал сюда после работы и до темноты бродил по аллеям. Он видел, как меняется все вокруг: уже сошла вешняя вода, и от земли потянуло тем запахом, который бывает только ранней весной. Почему-то созерцая пробуждение природы, всегда надеешься на лучшее... Валерий иногда задерживался до темноты и возвращался уже по аллее, освещенной горящими фонарями. Он стоял на том самом месте, где впервые увидел девушку, где лежал на земле упавший с велосипеда парень... Стоял и не уходил, надеясь неизвестно на что. Несколько раз он ловил на себе пристальные взгляды гуляющих с колясками мамаш, а однажды ему встретились те самые старик со старухой, которые присутствовали при вызове скорой. Завидев его издалека, они быстро свернули на боковую аллею, покосившись подозрительными неприязненными взглядами. Не было только Александры Васильевны... Саши. В эти дни Валерий возвращался домой поздно. На вопросы Людмилы отвечал, что много претензий по поставкам, и шеф напрягает до посинения. Женька вел себя нормально и Валерию начало казаться, что и впрямь он преувеличивает проблему. «Может, и правда, только забавляются, как дети, - обнадеживал себя он, - Транзиторное явление, свойственное им в этот безбашенный период, а потом будет стыдно вспомнить....» Ведь и у него самого в этом возрасте было нечто подобное... Это случилось в летнем лагере. Смена уже заканчивалась, и в тот вечер на костровой площадке был организован прощальный костер с дискотекой. Валерка и его трое соседей по палате решили отметить это событие «по-взрослому». Славка Коротков, как самый «продвинутый» из них, договорился с каким-то мужиком в поселке, и к вечеру у них в руках оказалась бутылка самого настоящего портвейна. Перед дискотекой они «раскатали» ее в кустах за хоздвором и явились на костровую уже подогретые. Голова у Валерки слегка кружилась, и веселье перло из него само собой. Однако длилось это недолго. После первого же танца к Валерке подошел Славка и дернул его за локоть, сообщив на ухо: -Гарика и Журу зажопили. К директору потащили, говорят, родокам сообщат. Верка вожатая с воспиталкой всех наших вылавливают и обнюхивают. Линяем отсюда. Проговорив это, Славка подался к выходу. Обескураженный Валерка пошел за ним, слабо представляя, что их может спасти. Когда они выбрались с костровой, Славка сказал: -Давай, на речку смотаемся. Окунемся - протрезвеем. -Пахнуть-то все равно будет, - нерешительно ответил Валерка. -Не ссы в компот, там ягоды... Славка достал из кармана коробочку мятных лепешек: -Потом засосем. Вернемся сразу в корпус, когда дискотека кончится, и в койки заляжем. Они прошли через хоздвор, раздвинули известные им доски в заборе и оказались за территорией лагеря. Смеркалось. Над перелеском догорало пламя вечерней зорьки. За спиной слышались отзвуки продолжающейся дискотеки, а здесь - звенели цикады, стелился над полем туман, пахло сеном, да роса приятно холодила обутые лишь в шлепки босые ноги. Упавшее было немного настроение, что пришлось уйти с дискотеки, вновь поднялось, и они наперегонки помчались через поле к видневшемуся за ним прибрежному кустарнику. -Нормалек... - отрывисто проговорил на бегу Славка, - Продышимся... Все выветрится... Вот и речка. Они сбежали с крутого берега на маленькую полянку у самой кромки воды и остановились, тяжело дыша. -Полезли? - спросил Славка. Валерка кивнул и начал расстегивать джинсы. И только тут до него дошла немаловажная деталь: -А как потом в мокрых труселях придем? -Да на х.. они нужны! - воскликнул Славка, и сняв с себя все, абсолютно голый бултыхнулся в речку. Валерка рассмеялся и последовал его примеру. -Кайф голяком! - закричал Славка, подпрыгивая и ныряя раз за разом. В свете луны ярким белым пятном сверкала его незагорелая задница. Валерка тоже начал прыгать и хватать ныряющего Славку за ноги. Дело кончилось тем, что они сплелись в воде в живой клубок голых тел, хохоча и макая с головой друг друга. Наконец, запыхавшиеся и усталые, они выбрались на бере