пили чаю, и Валерий отправился в огород. Невзирая на вопли матери, Женька, едва отодвинул от себя пустую чашку, выскочил из-за стола и умчался на велосипеде. -Ты видишь, что он вытворяет?! - закричала из окна Валерию Людмила, - Ему слово матери - ничто! Валерий, не поворачивая головы, свернул за угол дома, зная по опыту, что так она успокоится быстрее. Грядки заросли сильно. Он присел и начал кропотливый монотонный труд. Шум в доме затих. Одно время раздавалось звяканье посуды - очевидно, Людмила ее мыла, а потом воцарилась тишина. "Улеглась, наверное", - подумал Валерий с облегчением. Он все чаще ловил себя на мысли о том, что начинает больше всего ценить моменты, когда остается один. Он многое бы отдал, чтобы хотя бы месяц посидеть здесь, "как сыч", по выражению соседа. Полоть клубнику, копать землю, что-то красить, пилить, забивать гвозди, а потом, вечером, сидеть за очередным переводом или просто на крыльце, глядя в темнеющее небо. Прислушиваться к голосам природы, вдыхать вечернюю прохладу и ... молчать. Потребность молчать стала становиться для него насущной. Но, его с детства от природы хорошо подвешенный язык, можно сказать, кормил. Валерий знал, что столько ситуаций, сколько "разрулил" он, спасло кому-то ни один миллион. Их компания занималась перевозкой товаров из-за рубежа, преимущественно из Китая, но, иногда, и из других стран. Случались и повреждения груза, и просрочки, и хищения - дел хватало. "Поработай, - хлопал его по плечу директор в каждой очередной затруднительной ситуации, и доверительно прибавлял, - Ты же знаешь, я полный профан в этих делах, а ты из любой ситуации вывернешься..." Валерий знал, что тот профан. Точнее, даже пешка, прикрывающая собой другую фигуру, которая фактически и "держала" их фирму. Валерию было его даже где-то жаль, поскольку он понимал, что в случае чего, полетит с плеч именно эта голова, и не исключено, что даже в прямом смысле слова, если так будет нужно. Для этого его и держали. Это было все, в чем выражалось его "директорство". Хозяином, по сути, был другой человек, который появлялся в офисе редко. У него даже не было своего кабинета, да он и не нуждался в нем. Его вполне устраивал столик в баре, в самом дальнем углу. Человек приезжал, садился за него, моментально появлялась поставленная барменом чашка крепкого ароматного кофе, а он раскрывал ноутбук и устремлял все внимание на монитор, лишь изредка вскидывая короткий острый взгляд на проходящих мимо сотрудников. Да те предпочитали и не ходить лишний раз, когда он там сидел. Иногда к нему подсаживались за стол какие-то люди, и он о чем-то с ними тихо беседовал. Иногда сидел директор, нервно тряся под столом согнутой в коленке ногой и постукивая пальцами по столешнице. Его взгляд при этом был полон такой щенячьей угодливости, что Валерий старался не смотреть в ту сторону, чтобы не выдать взглядом своего отношения к происходящему. Валерию первый раз довелось присесть за этот столик лишь на третий год своей работы в компании. Дело завертелось серьезное, вмешалась прокуратура. Валерию казалось, что он проиграл. Однако, что называется, пронесло. Именно в тот день, когда он возвращался из прокуратуры, и поманил его пальцем этот человек. -Присаживайся, - сказал он, окидывая его оценивающим взглядом, - На щите, со щитом? Валерий коротко изложил суть. -Хвалю, - без эмоций сказал тот, - Дерзай дальше. И вообще, посматривай тут... Взгляд человека, устремленный на него двумя лучами холодных темно-серых глаз, стал пристальным. -На будущее, такие ситуации надо уметь предвидеть, - многозначительно добавил он, - Ты, вроде, мужик, достаточно ушлый, если что заметишь, звони сразу мне. И без трепа. Понял? Валерий сдержанно кивнул, выдержав этот взгляд. Человек вытащил из портмоне визитку и небрежно бросил ее на столик, давая этим понять, что разговор окончен. "Куницын Николай Егорович, - прочитал Валерий, - президент ООО "Трейд". Больше не было ни слова, только номера факса, городского и мобильного телефонов. Валерий звонил за все прошедшее время трижды, и трижды его бдительность была оценена, а после нескольких аудиенций за вышеупомянутым столиком, отношение сотрудников стало почтительным. Даже выражение лица директора начало приобретать при общении с ним какую-то слепую печать щенячьей преданности, как при разговоре с Николаем Егоровичем. Валерия мало радовали эти перемены. Они радовали Людмилу, поскольку приносили то единственное, что могло ее обрадовать - деньги, которых ей всегда было мало, сколько бы у нее их не было. Что же касается Валерия, то, если бы не чувство ответственности за семью, он с удовольствием бросил бы все это и занимался своей побочной работой - переводами. Здесь не надо было постоянно лгать, изворачиваться, а свой дар велеречия он применял по прямому назначению - для придания достойного уровня выходящему из-под его рук текста. Последнее время Валерий стал ловить себя на мысли о том, что пора бы, наконец, привести в порядок собственную жизнь: внести ясность в отношения с Сашей. Но, как быть с Людмилой? Как сказать обо всем матери? И самое главное - как вернуть расположение сына? Где те времена, когда «папка» был его лучшим другом? Когда они гуляли по Поклонной горе, ездили смотреть салют на тогда еще Ленинские горы, катались на лыжах в Волынском лесу и на велосипедах в окрестностях Подольска, играли в футбол на поляне вместе с его дачными друзьями, бродили в поисках земляники и грибов, купались в Пахре... "Вот, когда я вырасту и стану большой..."- любил говорить маленький Женька, мечтательно закатывая глазенки. Может быть, и Валерий тоже ждал этого, как и тот - когда его сын станет большой? И вот первый "финиш". Как это могло случиться? Ведь в первом, во втором классе он был еще тем же. Потом непосредственность стала незаметно исчезать. Пошли слезы от каверз одноклассников и украденных вещей, жалобы на несправедливость учителей, рассказы о проделках школе, от которых становилось не по себе, особенно, как старшеклассники поймали их с приятелем в туалете и окунули головой в унитаз. Людмила каждый раз неслась в школу и закатывала там скандал, упрекая Валерия в мягкотелости, а сына в том, что "он не может постоять за себя". "Не забудь сегодня дать сдачи Сидоренко... Не забудь врезать Луневу по лбу, если он к тебе подойдет", - наставляла она Женьку перед уходом в школу. Тот морщился и прятал глаза, а Валерий всякий раз с горечью констатировал факт, что они становятся у него все менее лучистыми, а от чистоты, которая была в детстве, уже не осталось и следа. Потом появился компьютер. Точнее, он был и раньше, но если раньше Женька лишь смотрел по нему мультики и играл, то теперь он стал для него окном в мир. Да и игры стали другие - все чаше из компьютера слышалась стрельба. О "папке" сын вспоминал лишь тогда, когда не мог решить какой-нибудь заданной задачи. Людмила не унималась и постоянно заставляла его ходить на спортивные секции, причем, определенного свойства. Сначала - бокс, но туда Женька ходить отказался, потом вольная борьба, теперь вот каратэ. «Армия или тюрьма... две школы жизни в этом обществе..." - вспомнились Валерию слова Владимира и жесткий беспощадный тон, каким они были сказаны. Солнце стало клониться к закату, когда на огороде появилась заспанная Людмила. Валерий встал и потянул затекшие ноги: -Программа минимум выполнена. -Медаль себе на жопу повесь, - отозвалась та, - Где этот оболтус? -А я знаю? - пожал плечами Валерий, - Как уехал, не появлялся. -А чего ты вообще знаешь? Ты знаешь, что я у него чужие трусы мужские нашла позавчера в рюкзаке? - И куда ты их дела? - как можно безразличнее поинтересовался Валерий, у которого при этом известии внутри что-то дрогнуло. -Положила на место. Хотела захватить его с поличным, достать при нем, да Нинка позвонила. А тут он пришел, схватил рюкзак и на каратэ помчался. А когда вернулся, их там уже не было. -Ну, и что ты нервничаешь? - отводя взгляд и стараясь придать своему голосу уверенность, сказал Валерий, - Кто-то забыл, когда переодевался, он подобрал, а на следующей тренировке отдал. -Нет, ты, определенно, блаженный! Ты не знаешь, какие они теперь? Ты думаешь, он по своему компьютеру порнуху не смотрит? Да они уже трахаются сейчас, наверное, с семи лет до посинения! А то, что и похуже... Почему трусы мужские?! Голос Людмилы начал набирать силу. -Ну, ты уж слишком-то не заводись! - тоже повысил голос Валерий, - Сама уже не знаешь, что мерещится. -Я-то знаю, в отличие от тебя! Нас сейчас в это содомское болото с запада тянут, как только могут. Разлагают нацию изнутри. Мозги им промывают. Педрилы на каждом шагу! -Прекрати! - перебил Валерий, - Это у тебя мозги промыты! -Так разберись, как отец, если ты такой продвинутый! -Разберусь, если будет надо! - резко отрубил Валерий, - А сама в это дело не лезь! Людмила пристально посмотрела на него, и ничего не сказав, пошла к дому. -Сауну разогрей, - бросила она на ходу, - Не своим делом занимаешься, юрист. Тебе в адвокаты надо было идти. Валерий вымыл руки и направился готовить баню. Скоро появился Женька и из дома послышались громкие голоса его и Людмилы. «Хорошо, что еще тещи нет», - горько усмехнулся Валерий. -Через полчаса прошу в баню! - возвестил он, появляясь перед ними, когда приготовления были закончены, - Кто первый? -Я! - воскликнул Женька, прервавшись на полуслове. -Только после ужина! - безапелляционно заявила Людмила, - Марш за стол, я все приготовила! Пожрем, а п