Вот они сольются в нечто единое — те и другие процессы и явления, — а тогда (по Вернадскому) биосфера эволюционно перейдет в ноосферу.
Теоретически — да, такая эволюция возможна и даже неизбежна. Если (опять-таки «если»!) мы сохраним биосферу и сами в ней сохранимся до того времени, когда этот переход одних качеств природы и человека в другие их качества встанут «в повестку дня» нашей планеты.
Современная экология по большому счету ради того и возникла, ради того и существует, чтобы обеспечить переход биосферы в ноосферу. Уникальная задача — еще ни одна наука, ни одна человеческая деятельность подобных задач и целей перед собой не ставила. Конечно, было бы куда как лучше, если бы подобных задач не возникало никогда, но что поделаешь? — XX век со всей остротой задачу поставил, век XXI окончательно решит: быть или не быть ноосфере? То есть быть или не быть человечеству.
В такой-то вот ситуации экология уже сегодня должна выработать свою собственную этику — ни много ни мало, а этику не только жизни, но и смерти. Смерть — ни для кого она не делает исключений. Любая сегодняшняя жизнь должна уступить место жизни завтрашней, иначе жизнь очень скоро изживет себя, а этим незыблемым законом и должна руководствоваться экология. Скажем так: современные биология и медицина установили, что потенциал долголетия человеческого организма составляет… четыреста лет! Будут соответствующие условия — и этот потенциал может быть реализован.
К счастью или несчастью будет эта реализация? Такое вот противоречие между интересами человека и человечества? Конечно, человеку, нескольким поколениям, выпадет удача, ну а человечеству в целом? Планета, безусловно, не выдержит подобной нагрузки долгожительства, такого демографического взрыва.
Значит, уже сегодня перед экологией возникает этическая проблема: ей нужно решать, в какой мере следует способствовать долгожительству, нужно спланировать, какой вариант выбрать — первый, когда человек живет четыре календарных века, или второй — при котором четыре человека проживут по веку каждый? Или какой-то еще третий, четвертый и т. д. вариант?
Это пример из области экологической этики. Таких примеров можно представить себе множество. Но только нам не до них. В нынешнем хаосе, в нашем политизированном, амбициозном, коррумпированном, криминалистическом обществе мы ведь не столько живем, сколько выживаем, а выживание — это антипод жизни уже по одному тому, что нынешнее поколение заботится только о самом себе, будущее в его представлении как бы и вовсе не существует.
Мы вот все кричим: Россия, Россия — великая страна! Ну если мы великие, так и цели должны быть у нас соответствующие, экологические — прежде всего.
Я знаком и с практикой общественного экологического движения, и с практикой экологической науки — какое там величие? Общественность нынче погружена в апатию, кое-как она выживает по партийным признакам, ей не до всеобщих и глобальных задач.
В экологическом движении полный упадок и даже нет сравнения с годами начала перестройки, когда общественность остановила пресловутый «проект переброски рек», когда экологическая тема изо дня в день фигурировала на страницах периодической печати и депутаты всех уровней занимали депутатские места при условии, что они клялись защищать природу.
Что сталось с многочисленными общественными экоорганизациями? Я близко знаю ассоциацию ученых «Экология и мир», ее руководители в свое время тайно создали частную фирму на общественной материальной базе, живут за счет сдачи помещения в аренду, не только живут — процветают, но даже не позволили собрать общее собрание ассоциации, когда эта махинация была обнаружена.
Одно время казалось, что экологические проблемы потянут предприниматели. В самом деле, если предприниматель оценивает выгоды не только нынешнего дня, но и в десяти-пятнадцатилетней перспективе, экология представится ему одной из самых эффективных сфер вложения капитала. Но разве тот, кто сегодня выживает, заглядывает на пятнадцать лет вперед?
И предпринимательские начинания этого рода, такие, как «Кедр», ото дня ко дню угасают. Возникают новые, ну, скажем, очень представительная «Чистая Россия», однако и ей, по-видимому, не под силу преодолеть бюрократические препоны и тот развал, в котором никто не может найти самого себя, свой собственный путь.
А что делается в науке? На последнем общем собрании Российской академии наук большинством голосов из членов-корреспондентов в действительные члены прошел Ю.
А. Израэль, бывший председатель Гидрометкомитета СССР, ответственный за информацию, которую давала наша пресса по поводу чернобыльской катастрофы.
Информация эта имеет уникальное значение для науки, и позже Ю. А. Израэль опубликовал ее и получил за свои труды золотые медали, но вот вопрос: если сравнить эту «золотую» информацию с той, которую автор публиковал непосредственно вслед за катастрофой, — будут ли данные идентичны? Этот вопрос поставил перед собранием академик В. П. Маслов, но ему ответили, исходя из принципа «кто старое помянет…», и даже комиссия, которая изучила бы этот вопрос, создана не была.
Не стали поминать старое и члену-корреспонденту О. Ф. Васильеву, одному из инициаторов проекта переброски речного стока, он тоже прошел в академики, он все еще придерживается своих прежних принципов — хотя бы в вопросе строительства Катунской ГЭС.
Академия наук с легкостью необыкновенной реабилитирует ученых, причастных к экологическим бедам нашей страны. Они ведь настырные, эти ученые, организуют звонки, письма своих коллег, и через собственные унижения перешагивают, и компромат на своих оппонентов не брезгуют применить, так не проще ли их принять, отвязаться от них раз и навсегда?
Да ведь не только в нравственной, но и в судебной практике России природоохранным проблемам не придается никакого значения. В США до 80 процентов всех проектов природопользования проходит через судебную экспертизу и суд, а мы до сих пор не знаем истинных виновников чернобыльской катастрофы, не знаем и тех, кто скрывал от нас ее масштабы и последствия.
И это тоже этика экологии — как научного процесса, как общественного движения.
Великие цели и унизительно мелочная практика… Что возьмет верх? Что бы ни взяло, но если сейчас же опустить руки, сейчас же отступиться, это будет самое большое из всех возможных предательств. И многие ученые и просто экологи на местах, несмотря ни на что, борются за разумное природопользование.
Потенциал российской природы огромен, он-то и обязывает нас не опускать рук.
Вопрос только в том, чтобы не упустить время, чтобы это не было слишком поздно…
© 2001 Журнальный зал в РЖ, «Русский журнал»
Опубликовано в журнале:
«Новый Мир» 1994, № 11