Во-первых, утверждается, что не люди, а скорее обстоятельства, в которых они живут, различаются в разных сообществах; что нам следует иметь дело с различиями либо исторического фона, либо нынешних условий; что эти факторы достаточны для объяснения всех различий в поведении без привлечения каких-либо различий характера рассматриваемых индивидуумов. По сути дела, эти аргументы являются обращением к "бритве Оккама" - утверждению, что не следует умножать сущности сверх необходимости. Аргумент состоит в том, что там, где существуют наблюдаемые различия в обстоятельствах, нам следует привлекать скорее их, нежели просто гипотетические различия характера, которые мы не можем наблюдать.
Частично на этот аргумент отвечают экспериментальные данные Левина (Lewin) о существовании больших различий в способах реакций немцев и американцев на неудачу в экспериментальных обстоятельствах. Американцы рассматривали неудачу как вызов к увеличению усилий, немцы же отвечали на нее разочарованием. Однако тот, кто отстаивает влияние скорее условий, чем характера, может по-прежнему утверждать, что экспериментальные условия фактически не являются одними и теми же для обеих групп; что значение любых обстоятельств как стимула зависит от того, как это обстоятельство выглядит на фоне других обстоятельств жизни субъекта, и этот контраст не может быть одним и тем же для обеих групп.
Фактически можно утверждать, что поскольку индивидуумы с различным культурным фоном никогда не попадают в одни и те же обстоятельства, то в привлечении таких абстракций, как "национальный характер" нет необходимости. Я полагаю, что этот аргумент рушится, если указать, что при акценте скорее на обстоятельства, нежели на характер, мы игнорируем известные факты, касающиеся обучения. Возможно, самое документированное обобщение в области психологии - то, что в каждый момент характеристики поведения любого млекопитающего, а особенно человека, зависят от его предыдущего опыта и поведения. Таким образом, предполагая, что следует принимать во внимание как обстоятельства, так и характер, мы не умножаем сущности сверх необходимости. Мы знаем о значении "выученного характера" из других видов данных, и именно это знание заставляет нас рассмотреть дополнительную "сущность".
Второй барьер к принятию идеи "национального характера" возникает после преодоления первого. Тот, кто соглашается, что характер должен учитываться, может по-прежнему сомневаться, возможно ли существование какой-то униформности или регулярности внутри такой выборки человеческих существ, которые составляют нацию. Давайте сразу скажем, что униформности, очевидно, не существует, и продолжим рассмотрение тех видов регулярности, которых можно ожидать.
Критика, на которую мы пытаемся дать ответ, может, вероятно указывать:
1) на существование субкультурной дифференциации внутри сообщества: на различия между полами, классами, либо между группами, связанными с видами деятельности;
2) на крайнюю гетерогенность и смешение культурных норм, что можно наблюдать в сообществах типа "плавильного котла";
3) на "случайных" девиантов - индивидуумов, подвергшихся некоторому травматическому эпизоду, не типичному для их социального окружения;
4) на феномены культурных изменений, и особенно на дифференциацию, возникающую в результате того, что одна часть сообщества отстает от других в скорости изменений;
5) на произвольную природу национальных границ.
Эти возражения тесно взаимосвязаны, и ответы на них в конечном счете вытекают из двух постулатов: во-первых, индивидуум, взятый как с физиологической, так и с психологической точки зрения, - это единая организованная сущность, так что все его "части" или "аспекты" являются взаимно модифицируемыми и взаимно влияющими; во-вторых, сообщество - это тоже организованная единица.
Если мы посмотрим на социальную дифференциацию в стабильном сообществе, скажем, на сексуальную дифференциацию в племенах Новой Гвинеи [1], то обнаружим, что недостаточно просто сказать, что система привычек или структура характера одного пола отличается от аналогичных факторов другого пола. Здесь важно то, что система привычек каждого пола подходит к системе привычек другого, как шестеренка; что поведение каждого из них служит катализатором для привычек другого [2]. Например, мы обнаруживаем между полами такие комплементарные паттерны, как разглядывание/демонстрация, доминирование/подчинение, оберегание/зависимость или их смесь. Между такими группами мы никогда не обнаруживаем взаимной нерелевантности.
1 См.: Mead, 1935 (особенно часть III - анализ сексуальной дифференциации среди чамбули); также см.: Bateson, 1936 -анализ сексуальной дифференциации среди взрослых у ятмулов, Новая Гвинея.
2 Здесь мы рассматриваем только те случаи, в которых этологическая дифференциация следует за сексуальной дихотомией. Также возможно, что там, где этос двух полов не имеет острой дифференциации, будет по-прежнему правильно сказать, что этос каждого служит катализатором для этоса другого, например, через такие механизмы, как соревнование и взаимная имитация. См.: Mead, 1935.
Хотя мы очень мало знаем об условиях привычной дифференциации между классами, полами, группами, связанными с видами деятельности, и т.д. среди западных наций, я полагаю, нет опасности в применении этих общих выводов ко всем случаям стабильной дифференциации между группами, живущими во взаимном контакте. Я не могу представить, чтобы две различающиеся группы существовали в сообществе бок о бок без какого-либо вида взаимной релевантности между их специфическими характеристиками. Такое происшествие противоречило бы постулату, что сообщество - это организованная единица. Мы должны, следовательно, считать, что это обобщение применимо к любой стабильной социальной дифференциации.
Все, что мы знаем о механизмах формирования характера (особенно о процессах проекции), реакций, компенсации и т.п., заставляет нас рассматривать эти биполярные паттерны как унитарные внутри индивидуума. Если мы знаем, что индивидуум обучен внешнему выражению одной половины какого-либо паттерна (например, доминирующему поведению), мы можем с уверенностью предсказать (хотя и не в точных выражениях), что в его личности одновременно посеяны семена второй половины - подчинения. Нам следует думать, что индивидуум фактически был обучен доминированию-подчинению, а не доминированию или подчинению. Из этого следует, что там, где мы имеем дело со стабильной дифференциацией внутри сообщества, мы имеем право приписывать членам этого сообщества общий характер при том условии, что мы поступаем осторожно и описываем этот общий характер в терминах лейтмотивов отношений между дифференцированными частями сообщества.
Сходные соображения будут направлять нас в ответе на возражение, касающееся экстремальной гетерогенности, подобной той, которая встречается в современных сообществах типа "плавильного котла". Предположим, мы предприняли попытку проанализировать все лейтмотивы отношений между индивидуумами и группами в таком сообществе, как город Нью-Йорк. Если мы не окажемся в сумасшедшем доме задолго до завершения наших исследований, то придем к такой картине общего характера, которая будет почти бесконечно сложной и содержащей больше тонких градаций, нежели человеческая психика способна различать внутри себя. На этой стадии, следовательно, как мы, так и те индивидуумы, которых мы изучаем, вынуждены пойти напролом - трактовать гетерогенность как своего рода позитивную характеристику общей окружающей среды. Когда, имея такую гипотезу, мы начинаем искать общие лейтмотивы поведения, то замечаем очень явные тенденции к прославлению гетерогенности ради нее самой (Robinson Latouche "Ballad for Americans") и к видению мира, как состоящего из бесконечного числа разрозненных кусочков шарады (Ripley "Believe It or Not").
Третье возражение (случай девиантного индивидуума), попадает в ту же систему координат, что и случай дифференциации стабильных групп. Мальчик, не поддающийся обучению в английской общеобразовательной школе, реагирует именно на общеобразовательную систему, даже если корни его девиации лежат в некотором "случайном" травматическом эпизоде. Приобретаемые им привычки поведения могут не соответствовать тем нормам, которые намеревается привить школа, однако они приобретаются в качестве реакции именно на эти нормы. Он может приобрести паттерны, в точности противоположные нормальным (что часто и происходит), но для него не существует умопостижимого способа приобрести нерелевантные паттерны. Он может стать "плохим" английским школьником, он может стать безумным, однако характеристики его девиации будут по-прежнему находиться в системной связи с теми нормами, которым он сопротивляется. Несомненно, мы можем описать его характер, сказав, что он так же систематически соотносится со стандартным характером школьника, как характер туземцев племени Ятмул одного пола систематически соотносится с характером туземцев другого пола. Его характер ориентируется на лейтмотивы и паттерны отношений в том обществе, в котором он живет.