Потом она два раза задержала дыхание на минуту десять секунд.
- Ну, давайте, сейчас рывок на минуту двадцать пять,- сказал инспектор.
- Что-то уже сомневаюсь, - сказала мать семейства, чувствуя, что сил не хватает и что это будет очень тяжело.
- Норма-то смешная, перетерпеть надо,- усмехнулся инспектор.
- Светка, ты подыши ртом сначала сильнее, как я делал, видела же,- сидя на диване, давал советы супруге глава семьи.
Она вняла совету и ходила по комнате, быстро дыша ртом, как до этого делал ее супруг.
Инспектор не торопил.
- Ну всё, готова,- сказала женщина.
Она набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание.
Опять она сжимала кулаки. Муж теперь взволнованно ходил рядом с ней, глядя ей в лицо и повторяя «Давай, давай!»
Оставалось пятнадцать, потом десять секунд. Женщина стала очень бледная, губы посинели. Она мотала головой, показывая, что не сможет дотянуть до цели. Тогда муж, видя что осталось совсем чуть-чуть и желая помочь, своей рукой закрыл ей рот и нос. Женщина положила свои руки на локоть супруга, как бы держась за него, но не пыталась отбросить его руку.
- Всё, - крикнул инспектор.
Женщина повисла на руке мужа без сил.
- Молодцы! Отлично! - похвалил инспектор родителей Алеши.
У женщины помутилось сознание. Муж усадил ее на диван и похлопал ей по щекам. Она была очень бледна. Цвет лица был синюшный.
- Надо нашатырь дать. У меня в аптечке есть,- сказал инспектор.
Женщине дали понюхать нашатырный спирт, и она стала постепенно приходить в себя, однако уже не чувствовала себя победительницей. В квартире стало душно. Это была небольшая однокомнатная квартира.
- Ну что, готовься, пацан, - сказал инспектор, занося в планшет данные по матери о прохождении процедуры,- первый раз, так сказать, выполнить гражданский долг.
Алеша стоял, руками за спиной опираясь о стену и скрестив ноги.
Инспектор проверил норму.
- Так, Алексей Игнатьев, две тысячи двадцать второго года рождения, пятнадцать лет. Четыре минуты у тебя.
- Готов? - спросил инспектор.
- Я не буду,- неожиданно для всех тихо сказал Алеша.
- Как это ты не будешь, ты ошалел, что ли? - закричала мать, уже окончательно пришедшая в себя. – Мы, значит, будем, а он не будет. Да у тебя меньше всех норма-то. Не позорься.
- Вот молодежь,- усмехнулся инспектор. - Как атмосферу загрязнять - так они в первых рядах. Так сказать, впереди планеты всей. А как отвечать - то «я не буду». Так не пойдет. Да ты не бойся. Если что - откачаем. Обучены,- сказал инспектор, все еще благосклонно настроенный по отношению к мальчику.
- Давай уже,- настаивал инспектор.
- Я же сказал - не буду,- более уверенно, чем в первый раз, ответил Алеша.
- Что ты не будешь? - нервно сказал отец, приближаясь вплотную, - а жрать ты будешь, бестолочь? Давай по-хорошему. Чё выделываешься?
Алеша молчал, погрузившись в свои мысли.
- Да, воспитание хромает тут, недостаточно занимались, - сказал инспектор. - А школа куда смотрит?
Отец опять заходил по комнате, потом быстро подошел к Алеше, оттащил его от стены и дал подзатыльник.
Алеша стоял, стиснув зубы. На щеках у него заходили желваки.
- Ну ты, парень, давай, не дури, а то ведь у меня есть право и спецсредства применить,- рявкнул инспектор.
Мать смягчилась: - Лешка, ты чего? Ты попробуй. Увидишь, что это не трудно.
- Да не сюсюкайся ты с ним,- недовольно сказал отец.
Инспектор взял стул, который стоял возле окна, и поставил его посередине комнаты.
- Садись,- указал он Алеше.
Алеша молчал.
Тогда отец подошел и начал усаживать его на стул. Алеша сопротивлялся, но силы были не равны. Инспектор помог отцу Алеши и они вместе усадили мальчика на стул. Алеша вырывался, но быстро выбился из сил и только тяжело дышал. Глаза его увлажнились, но он сдерживался, чтоб не расплакаться.
Мать ходила, теребя руки, и прикладывала их ко рту, вздыхая.
- Не вздыхай ты так,- сказал отец.
- Я лучше не буду смотреть,- сказала женщина и вышла на кухню.
Инспектор спросил: - Может, сам все-таки? Последний раз предлагаю.