Через две недели король приказал главнокомандующему "занять деньги у пенджабцев и других богатых людей для покрытия военных расходов".35 Несколько раз в августе суд созывал городских банкиров, чтобы обсудить, как собрать больше денег.36 Один из свидетелей вспоминал, что в начале августа суд едва не стал причиной смерти.37 Суд также пытался успокоить банкиров, которые к тому времени стали жертвами многочисленных несанкционированных требований денег со стороны Котвала, отдельных чиновников и солдат. В августе было принято по меньшей мере четыре постановления о том, что только суд может иметь дело с банкирами.38 Похоже, к этим приказам мало кто прислушался. Считается, что Мирза Хизр заставил банкиров ссудить ему деньги на жалованье солдатам , а сам оставил деньги себе. Купцы и банкиры были так раздосадованы этими издевательствами, что Бахт-хан посоветовал фирманам оставаться вооруженными.39
В сентябре некоторые солдаты "решили разграбить город Дели, чтобы получить свое жалованье", а несколько других заявили о своем намерении не сражаться, пока им не заплатят.40 Мятежники, которым не заплатили, ограбили несколько лавочников.41 Запасы селитры были на исходе. В лавку торговца Деби Даса ворвались солдаты, чтобы забрать еще товара.42 'Уважаемых людей в Дели посадили в тюрьму, так как они не заплатили деньги мятежникам'.43 Магазины закрыты из-за страха перед облавами.44
Как читать эти отчеты? Согласно одной из интерпретаций, эти отчеты говорят о том, что полиция следила за тем, чтобы купцы и банкиры действительно платили.45 Это оставляет открытым вопрос о том, зачем было нужно принудительное вымогательство и повредило ли оно войне или помогло. Отчеты о вымогательстве подтверждают общее и вполне обоснованное мнение о том, что административная система повстанцев была "рыхлой и ненадежной", даже "хаотичной и некомпетентной".46 Они предлагают два дополнительных момента, объясняющих, почему эта структура была ненадежной. Во-первых, суд обратился к городским банкирам и купцам за жильем, поскольку не смог обеспечить стабильный источник дохода от земли. Слабость суда, в свою очередь, подвергала капиталистов оппортунистическим нападениям солдат, которые суд не мог остановить. Слабость объяснялась шаткими финансами государства и тем, что мятежные солдаты разделились на группы, которые больше следовали за своими командирами, чем выполняли предписания, выданные судом.
Второй момент заключается в том, что купцы и банкиры отвечали на эти риски различными актами пассивного сопротивления и тайного шпионажа в пользу британцев. Конечно, банкиры часто упоминались в качестве агентов или судебных чиновников. Наиболее ярким примером является Лала Джаваланатх, которому суд или отряд солдат часто приказывали оплатить ту или иную статью расходов. Такие приказы означали либо то, что Джаваланатх обладал налоговыми полномочиями, возможно, он брал на себя сбор денег с купцов и банкиров, или же он распоряжался частью доходов. С другой стороны, был Канхайя Лал Салиграм, у которого были неоднозначные отношения с судом. Он работал на него, но однажды по приказу суда был арестован. Он был не один, а в числе нескольких банкиров, которые скрывались или отказывались платить за войну. Салиграм пошел дальше. Не зная о повстанцах, он информировал британцев о ситуации в городе. В июне от Лалы Салиграма (вместе с Матра Дасом, Джайналом и Руп Кишором из Морадабада) британскому агенту в Дели поступили коммюнике о состоянии людей (предположительно купцов и банкиров), лояльных компании и заключенных в тюрьму по решению суда.47 Мы не удивимся, если таких деятелей, как Салиграм, было гораздо больше. Действительно, другой делийский купец Джат Малл, свидетель на суде над Бахадур Шахом, заявил, что "купцы и уважаемые торговцы среди индусов сожалели [о свержении британского правительства]".48