Только указав на удобный доступ Компании к налоговым ресурсам Бенгалии и Авадха, возникает вопрос: почему бенгальские и авадхские навабы не основали следующую империю в Индии? Компания не была обязана защищать свое исконное военное наследие. Тот факт, что она пришла из (европейского) мира, который приспосабливался к постоянным войнам посредством централизации финансов и повинностей, сделал ее более готовой, чем любое индийское государство того времени, к попыткам сконцентрировать власть, а не распределять ее между военачальниками. Большинство индийских государств не знало другой модели ведения войны, кроме как передать суверенитет и права на налогообложение региональным вождям. У бедных ресурсами индийцев не было выбора в этом вопросе.
Таким образом, хотя все государства полагались на территориальную экспансию для повышения своих доходов, этот процесс мог иметь различные последствия для внутренней политики государств. В большинстве туземных государств завоевание расширяло возможности военной аристократии, которая делила плоды новых приобретений и тем самым ослабляла центр. В Бенгалии, управляемой компанией, завоевание укрепило центр, поддерживаемый постоянной армией. Индийские штаты имели наследие, с которым им приходилось жить, а именно - делили суверенитет с общинами и отдельными людьми, которые оказывали полезные услуги. Поэтому конфликты заставляли их отдавать больше полномочий. Компания стремилась нейтрализовать посредников, в то время как индийские режимы все больше зависели от них. Компания нуждалась в лояльности помещиков меньше, чем другие, и подчинила их капиталистическим оружием - рынком земли. В то же время сохранение общего суверенитета ослабило индийские государства перед лицом продолжительного конфликта. Это различие проявилось в статистических данных о том, сколько денег государство могло вырвать у местных сборщиков налогов, таких как заминдары.
Сравнение финансов государства Моголов с финансами Ост-Индской компании как государства хорошо иллюстрирует этот разрыв. Практика Моголов была образцом для почти всех государств Индии до прихода к власти Британии, а в течение некоторого времени и для последней. Хорошо известно, что лишь часть доходов, которые государство Великих Моголов считало своими, поступала в центральную казну, а остальное оставалось в виде жалованья. Эти назначения были похожи на договорную аренду государственных должностей.
По данным Джона Ричардса, 24-33% общего дохода ("эффективной джамы", по его словам) в 1595 году поступало с коронных земель , на которые жили имперские учреждения. Все остальные доходы направлялись непосредственно держателям жалованья".4 Приведенное выше соотношение между сборами и назначениями также позволяет судить о распределении военной и государственной власти между центральным государством и провинциями и регионами. Оно позволяет определить степень концентрации или децентрализации власти. Около 1600 года это соотношение составляло от 1:3 до 1:4.
По логике вещей, во времена войн и мятежей зависимость центрального государства от назначенцев возрастала, и центр в принципе мог полностью утратить контроль над распределением должностей. Нечто подобное происходило в середине 1700-х годов в большинстве государств, сменивших империю Великих Моголов. Недавний показатель доходов, рассчитанный по времени, показывает, что как в денежном, так и в реальном выражении этот показатель в XVIII веке снизился. По данным Бродберри и др., реальный сбор доходов во всей Индии в 1766 году составлял всего 6% от того, что было в 1600 году, что говорит о чрезвычайном истощении государственного потенциала. После 1766 года произошло резкое восстановление, и в 1871 года реальные сборы превысили уровень 1600 года.5 Другими словами, если империи Моголов и Британской империи удалось отвоевать государственный потенциал у региональных военачальников, то в последующий период наблюдался регресс. Восстановление произошло благодаря большей централизации государственных финансов. Компания отменила назначение окладов, сохранив лишь немногие из них, основанные на заслугах. Соотношение федеральных и провинциальных доходов было доведено до 1:1.
Еще одним элементом этой истории была секьюритизация. Моголы получали свои доходы от "грабежа, дани и налогов".6 Их бюджеты имели только текущий счет. Доходы росли за счет территориальной экспансии. "Грабежи от побед пополняли имперские резервы".7 Военные завоевания "окупали затраты".8 Когда наступал мир, "дополнительные налоги" приносили дополнительные деньги. По сути, это была перераспределительная фискальная система; ей не была присуща гибкость, чтобы расти без войн и завоевания территорий. В городах Великих Моголов существовали крупные банковские фирмы, банкиры финансировали торговлю, а иногда и временные дефициты чиновников. Но государственный долг и капитал банкиров не играли систематической роли в государственных финансах. Карен Леонард предполагает, что прекращение кредитования "великими" банковскими фирмами ускорило крах Моголов. Ричардс критикует этот тезис за недостаток доказательств, как по банковским фирмам, так и по балансовым отчетам.9 Возможно, основными клиентами банкиров были местные держатели жалованья, а не имперское государство, и в этом случае доказательства было бы трудно найти. В любом случае секьюритизации долга не существовало ни в Индии Великих Моголов, ни в государствах-преемниках.