Следовательно, нельзя зачёркивать вклад Аристотеля в экономическую мысль античности только потому, что он одновременно судил о многих явлениях с точки зрения должного и выступал с моральными поучениями разного характера. Но всё же это привнесение морали в экономический анализ мешало расширению и углублению последнего, часто давало ему ложное направление. Характеристика сложных экономических явлений теряла нужную объективность, в неё просачивались классовые предрассудки самого примитивного рода. Этический подход сильно ослаблял методологические позиции Аристотеля в исследовании экономической жизни его времени. К счастью, этот подход не был единственным в сочинениях Аристотеля, и потому они явились новым шагом в развитии экономической мысли античности.
Аристотель был вполне человеком своего времени. Между тем моральные сентенции о превратности судьбы и богатства были широко распространённым явлением в Греции IV века до н. э. В своей первой Олинфской речи Демосфен заявлял, что «всё время, пока человек добывает состояние и сохраняет его, он испытывает глубочайшую благодарность судьбе, а как только богатство безрассудно растрачено, он вместе с богатством теряет и чувство благодарности» 11). Ходячие мотивы подобного рода оказывали влияние и на методологию Аристотеля в оценке экономических явлений.
§ 2. Обоснование рабства
Центральное место в экономической концепции Аристотеля занимала проблема рабства. Причины этого уже многократно отмечались выше. Подробнейшим образом свои взгляды на рабство Аристотель изложил в сочинении «Политика». Считая своей центральной задачей обоснование рабства в эпоху, когда устои последнего зашатались, он прямо заявлял, что «варвар и раб по природе своей понятия тождественные». Рассматривая рабство как естественное состояние для определённой категории людей, Аристотель не мог представить себе семью без рабов, утверждая, что «семья состоит из рабов и свободных», причём гражданин и раб, муж и жена, отец и дети «являются её элементами». Правда, у бедняков тогдашней Греции не было и не могло быть рабов, но Аристотель находил утешение в софизме, что «у бедняков бык заступает место раба». Излагая разные точки зрения на рабовладение, Аристотель отмечал, что некоторые считают власть рабовладельца царской, другие квалифицируют её как несправедливую, основанную лишь на законе. Сам он считал приобретение рабов вполне правомерным, поскольку имущество составляет «условие семейного быта», и рекомендовал лишь простоту жизни. С его точки зрения, раб является «в известной степени одушевлённою частью собственности» и вместе с тем служит как «лучшее средство для разных потребностей жизни».
Одновременно Аристотель указывал на техническую обусловленность рабства и писал, что если бы «челноки сами ткали», то у господ не было бы нужды в слугах. По его мнению, всякое имущество есть только «практическое средство жизни», раб представляет собою одновременно слугу и имущество, он «всецело принадлежит другому». Но кто принадлежит другому, тот «по своей природе раб». Правда, Аристотель не отрицал существования проблемы, насколько рабство согласуется с природой, но давал ей положительное решение. Исходя из того, что власть и подчинение являются необходимым и полезным условием общественной жизни, он делал неожиданный вывод, что самим рождением одни люди предопределены к господству, другие – к подчинению, и в каждом целом одни властвуют, а другие подчиняются. Среди одушевлённых существ это, по мнению Аристотеля, составляет «закон природы», находящий своё осуществление, напр., в том, что «душа по своей природе – начало властвующее, тело – начало подчинённое». Только среди порочных людей наблюдается противоположная картина.
Предлагая различать среди людей «власть деспотическую и политическую», он переносил эти положения и на отношения человека с животными, причём животные достигают благополучия именно тем, что подчиняются человеку. Аналогичным образом и женщина подчиняется мужчине потому, что она слабее его по своей природе. На этом основании Аристотель делал парадоксальный вывод, что люди физического труда «по своей природе – рабы» и подчинение другим составляет лучший для них удел. Разъясняя это положение, он писал, что рабом по природе является тот, кто «может принадлежать другому» и «настолько одарён рассудком, что лишь воспринимает указания его (по побуждению другого лица), сам же рассудком не обладает». Сближая рабов с животными, Аристотель утверждал, что польза от тех и других мало различима, их телесный труд помогает потребностям жизни, хотя животные руководствуются лишь инстинктом. Аристотель даже доказывал, что сама природа установила телесное различие между рабами и свободными, так как рабы сильны в физическом отношении и могут выполнять любую работу, а свободные люди слабы и приспособлены лишь «для политической жизни», воинской и мирной. Посему среди людей есть свободные только по телу и свободные только по духу. Поскольку же некоторые люди по своей природе свободны, а другие – по природе рабы, то, заявлял Аристотель, «этим последним быть рабами и полезно и справедливо».